![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958Сборник "Мастерская сновидений" (2011 год, издательство "Полет Джонатана")
Три дня в декабре
"В Рождество волхвы не нужны"
Неизвестный автор
На Рождество Брюс повесился.
Однажды утром он проснулся с ощущением абсолютной внутренней пустоты. Пустота оказалась похожей на нечто бесформенное и бесконечно серое, казалось, ее можно было потрогать руками и ощутить на вкус. Но вкус этот был вязок и неприятен, а любая попытка прикоснуться к пустоте оборачивалась лишь усиливающимся чувством собственной беспомощности. Ему не хотелось жить, дышать, двигаться и разговаривать. Брюс заставил себя открыть глаза, но тут же зажмурился - беспощадный луч солнечного света буквально пригвоздил его к постели. Солнечное утро, обычно вселяющее в людей радость, причем радость естественную и беспричинную, на этот раз оказалось бессильно. Скорее наоборот - Брюс ощутил себя еще более никчемным и ненужным - ни этому солнечному свету, ни новому дню, которому ослепительный свет был предвестником.
До Рождества оставалось три дня. На письменном столе Брюса лежал незаконченный рассказ, который он обещал переслать в издательство еще неделю назад. Но когда он начал писать, черная воронка безысходности уже начала втягивать его сознание. Силы постепенно оставляли не только тело, но и душу, и от былой уверенности в собственных возможностях вскоре не осталось и следа. Жизнь, казалось, ускользает от него сама по себе, без всякой видимой причины.
Раньше, когда случались приступы душевной дурноты, Брюс успешно справлялся с ними, отвлекаясь от поденщины журналиста на что-то такое, что дарило если не покой, но по крайней мере некое подобие душевного равновесия. Он часами слушал Моцарта или отправлялся в театр, где обязательно выбирал представление шекспировской трагедии. По каким-то трудно объяснимым причинам страдания короля Лира и душевные терзания Гамлета настраивали Брюса на нужный лад. Но если и это не приносило ощутимого результата, то он покупал билет на поезд, причем пункт назначения не имел никакого значения. Уверенность в завтрашнем дне возвращалась вместе с тем, как слегка покачивающийся вагон отдалялся от родного города и за окном проплывали незнакомые ему пейзажи. На полустанках он видел чужих людей, чья жизнь казалась театральной постановкой, и он начинал придумывать каждому из них свою историю, и в результате возвращался домой энергичным, бодрым, полным новых замыслов, готовый с восторгом приступить даже к самой рутинной работе.
Еще одним пристрастием Брюса были, как ни странно, старые кладбища. Он любил их особую атмосферу умиротворенности и какой-то особой смиренности. Отсутствие суеты и причудливое нагромождение старых памятников и надгробий, этот необычный музей под открытым небом вселял в его сердце чувство силы. Именно силы. И полное отсутствие каких-либо страхов и мыслей о бренности земного мира. Одно время он даже думал написать небольшую книгу о местных кладбищах - сборник эссе, оптимистичных, проникнутых размышлениями о причудливости и справедливости человеческих судеб. Здесь были ухоженные могилы, аккуратные, за которыми тщательно следили. В них покоились те, о ком помнили живые - даже если со дня погребения прошли десятилетия. А были могилы заброшенные, жалкие своей скудостью и небрежением живых. Удивительным бывало разнообразие надгробий: от чудовищной, кричащей роскоши до откровенной безвкусицы, или трогательной, и какой-то беззащитной бедности. Но были и другие - грустные, но удивительно живописные. За каждой могилой его тренированный мозг писателя прочитывал новую судьбу.
Однако в издательстве, с которым он сотрудничал уже много лет, к его замыслу отнеслись скептично, а редактор газеты, всегда расположенный ко всем новым идеям Брюса, в этом случае не выказал никакого энтузиазма, и проект книги так и остался погребенным в одном из толстых блокнотов, куда Брюс обычно заносил все приходившие в его голову мысли. Но даже часами бродя между могильных холмиков и оград, он никогда не ощущал себя подавленным или обреченным.
"Неужели кладбище не производит на вас гнетущего впечатления?" - не удержался от вопроса редактор.
"Ничуть, - отвечал без малейшей запинки Брюс. - Абсолютно! Совсем наоборот - нет более увлекательной экскурсии, чем посещение старого кладбища!"
"И вы там никогда не думаете о том, что тоже умрете? Никогда не думаете о собственной смерти? Например, о том, что где-то наверняка уже припасено местечко и для вас лично?"
"Вы будете удивлены, Майкл, но не думаю! Меня там увлекает совсем иное..."
Точно так же его увлекали книги и женщины. Но если романтические отношения Брюс считал скорее развлечением, то книги занимали в его жизни место верных и мудрых друзей, которые не обманут и не предадут, и в трудную минуту всегда окажутся рядом, стоит только протянуть руку к полке, чтобы тут же оказаться в компании единомышленников.
До Рождества оставалось три дня. Но Брюс не мог думать ни о книгах, ни о музыке, а незаконченный рассказ вызывал у него такое отторжение, что только полное отсутствие каких-либо сил не позволяло ему в ту же минуту подойти к столу и в ярости расправиться с черновиком. Он не хотел думать ни о чем. Именно так - "он не хотел". Отсутствие каких-либо желаний. Более точного диагноза нельзя было назвать. Брюс не хотел ничего.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-02-01 11:59 am (UTC)Этой ночью во сне Брюс плакал. Точнее он начал плакать в ту минуту, когда дневное сознание уже путалось в паутине дремоты, но голова еще работала, и он продолжал разговаривать с самим собой. Но обычного диалога со своим полночным "Я" не получилось, получился страстный и путанный монолог человека, увидевшего свою жизнь в отражении наступавшей ночи.
Брюс попытался припомнить свои слезы, и в ту же секунду к нему вернулось щемящее чувство дикой обиды. Да, да, он был обижен. Только теперь он смог признаться самому себе, что это была именно обида. Словно кто-то невидимый рассек сердце острым лезвием бритвы. И в самой глубине открывшейся раны возникло отчаяние: "все завершилось, жизнь кончена, дальнейшее - темнота". Не имело никакого значения то, что он продолжал дышать и думать. Дышала его физическая оболочка, внутри которой хаотичные мысли путались с предчувствием неминуемого конца. Он был опустошен и жизнь лишилась смысла.
Только к обеду Брюс нашел в себе силы выползти из-под одеяла.
Не он сам перемещался по квартире, а его тень. Бледная, безжизненная тень не очень молодого мужчины оказалась на кухне, привычным движением включила кофеварку, и обжигая горячим кофе губы, устроилась на диване. "А если жизни нет, то и тянуть нет смысла. А если смысла нет, разумней умереть". Тени ночного отчаяния накрывали его своей неосязаемой, но плотной пеленой. "А если нет меня, то меня и не будет. Чтоб стало хорошо, мне нужно умереть". Последние робкие отблески разумных мыслей: "Боже мой, ну кто тебе сказал...", - вспыхнули и погасли, и тень Брюса полностью поглотила его самого.
no subject
Date: 2011-02-01 12:00 pm (UTC)"Что вам нужно от меня? Что вы хотите услышать в ответ? Что вам нужно?! Оставьте меня в покое!" Но не было покоя.
"Ты никогда ничего не мог сделать, одни лишь разговоры! Как там у твоего любимого Гамлета - слова, слова, слова..."
"Да лучше бы тебя и вовсе не было!"
Первый голос принадлежал, надо думать, Кристине, его первой жене, женщине во всех смыслах истеричной и крайне неуравновешенной. Она так и смогла примириться с тем, что Брюс большую часть времени проводил за письменным столом, а не сопровождал ее в бесконечных и, как ему казалось, бессмысленных походах по магазинам. Их брак был поспешным, Брюс скорее позволил Кристине вовлечь себя сначала в бурные интимные отношения, а затем довести эти отношения до официальной регистрации. После чего оба молодых супруга обнаружили, что, живя под одной крышей, они существуют в двух параллельных мирах. Более того, эти миры умудряются никоим образом не соприкасаться друг с другом. А дальше оставалось лишь наблюдать, как параллельные миры еще и умудряются вступать в боевые кровопролитные конфликты.
Второй голос, взвинченный, ломкий, юношеский - это, конечно же, его сынок Освальд. Капризный малыш подрос и превратился в молодого человека, убежденного в том, что мир существует исключительно для удовлетворения его многочисленных потребностей. Брюс до сих пор не мог себе объяснить, как такое могло случиться, что он регулярно оказывался в компании людей эмоционально и психически неуравновешенных, до краев наполненных претензиями и чувством собственной исключительности.
Кристина и Освальд были похожи друг на друга, как два сиамских близнецах, хотя ирония судьбы заключалась в том, что одна сыграла роль его первой жены, а второй был нечаянным сюрпризом, нежданным следствием скоротечного романа Брюса с его бывшей однокурсницей. И когда этот сюрприз обнаружился, Кристина скорее облегченно вздохнула и навсегда выпорхнула из их квартиры, оставив Брюса разбираться и со своей любовницей, и с ее ребенком. Разбираться в паутине отношений он не любил, да толком так и не научился этого делать. Ни тогда, когда по наивности пытался понять, от чего они с Кристиной разговаривают как два государства, находящихся в состоянии войны, как два инопланетянина, оказавшиеся по прихоти случая в одном доме, ни позже, когда, окунувшись на пару лет в отношения со второй женой, не без облегчения обнаружил себя свободным человеком. Все случалось, как случалось. Ему оставалось лишь наблюдать свою жизнь как череду эпизодов, в которых второстепенные персонажи мало чем отличались от исполнителей более значимых ролей.
no subject
Date: 2011-02-01 12:00 pm (UTC)Странно, но этот голос ему ни о чем не говорил. Голос принадлежал женщине. Но в нем не было ни истерики Кристины, ни обвинительной интонации второй жены, ни заискивающих ноток его многочисленных подружек, для которых Брюс всегда оставался потенциальным кандидатом в мужья.
Вместе с этим голосом виски сдавила сильная боль. Неожиданно Брюс подумал, что не помнит, когда он в последний раз что-то ел. Чувство голода отсутствовало, так же как по прежнему отсутствовали какие-либо отчетливые желания.
"Прочь, уйдите все прочь от меня! Это невозможно! Замолчите все!"
Он заплакал, и уже не в состоянии был остановиться. Он плакал громко, навзрыд, глотая соленые слезы. А голоса не умолкали, накатывая на его гаснущее сознание, волна за волной, до тех пока он не почувствовал себя нелепой и одинокой песчинкой, которую поглощает беспощадная стихия. Океан простирался за пределы восприятия. Брюс тонул, его уносило все дальше и дальше от берега.
Брюс не понял, то ли утро сменило ночь, то ли наоборот ночь в этот день так и наступала. Но если ночи не было, то почему он лежал в постели, раздетый, укрытый одеялом? И откуда это физическое ощущение вязкого ночного кошмара, переполненного женскими и мужскими голосами, так похожими на навязчивый шум океанического прибоя?
"Ты же с самого начала знал, что это твой ребенок, разве не так? Так почему вдруг столько усилий, чтобы доказать, что не ты отец Освальда? Это же твой сын, посмотри сам и перестань вредничать!"
"То же мне, отец нашелся, да плевать я хотел и на тебя и на твои деньги, папаша объявился, то же мне... Думаешь, я не знаю, какой ты подлец? Думаешь, оплатил мое образование и отделался? А вот и ничего подобного! Все только начинается. Папаша..."
"Господи, да выключи ты наконец свою шарманку! Неужели нельзя слушать что-нибудь более веселое, нормальное, чем все эти твои бесконечные реквиемы и сонаты, скажи не милость? Ты когда на улице был последний раз? Почему я везде должна одна ходить, словно у меня вместо законного мужа только штамп в паспорте? Ты мне такой зачем сдался, можешь ответить? Не молчи!"
"Душно, до чего же душно в комнате. Душно и темно. Мне нечем дышать".
no subject
Date: 2011-02-01 12:01 pm (UTC)И снова стало нестерпимо обидно. До слез. Но слез уже не было, и как ни старался Брюс расплакаться, ничего из этого не вышло. Теперь пришла пора злости и отвращения. Брюс понял, что он безнадежен. Где-то на задворках спутанного в клубок сознания он помнил, что по всей видимости сегодня сочельник, канун Рождества, праздника, который от чего то всегда был для него самым замечательным днем в году. То ли от ощущения детской наивной сказки, то ли от того, что весь внешний мир именно в этот день буквально преображался - день Рождества сам по себе был праздником, и до тех пор пока Брюс воспринимал себя законной частью этого мира, он радовался вместе со всеми, и радость его была беззаботной и искренней. Но теперь радость покинула и его душу, и его дом. Поэтому сама смутная мысль, что сегодня - сочельник, была блеклой и безвкусной.
Еще два дня назад Брюс был наполнен предвкушением праздника, а сейчас у него не хватало сил даже на то, чтобы улыбнуться.
Он вытянул ноги и сложил руки на груди. Собственные руки показались ему тяжелыми и безжизненными.
"Интересно, - подумал Брюс, - а может ли человек умереть вот так, ни от чего, просто отпустив себя туда, за пределы? Прикрыть глаза и медленно позволить себе умереть. Почему бы и нет?"
И тут же ответил самому себе: "А вот это вряд ли - сердце бьется, хотя и едва слышно. Тело продолжает дышать. Мысли затихают, желания умирают. Но смерть не приходит".
Брюсу нестерпимо захотелось умереть. Сейчас. Немедленно. Неожиданно он обнаружил, что и для того, чтобы умереть нужно желание, необходимо сделать усилие, и, как ни странно, проявить волю. Но воли он в себе не обнаружил.
Ему показалось, что где-то вдалеке ударили в колокол.
no subject
Date: 2011-02-01 12:01 pm (UTC)На железнодорожном перроне теснилась огромная толпа людей. Все они ждали прибытия поезда. Более того, Брюс точно знал, что эти мужчины и женщины собрались здесь именно с этой целью - они хотели уехать. Пригородный поезд опаздывал и с каждой минутой толпа росла. Брюс с тревогой подумал о том, как же ему трудно будет попасть в вагон. Наверняка, будет суета, давка, люди начнут отталкивать друг друга, ругаться, поминать всех святых недобрыми словами, и ему придется стать частью этого серого месива, толкаться, протискиваться, сжимая в потной руке заранее купленный билет.
Отец стоял прямо перед ним, загораживая проход на заполненный людьми перрон.
"Отец, мне нужно ехать. Я рад тебя видеть. Прости, пожалуйста, мне надо пройти, иначе я опоздаю".
Только сейчас Брюс понял, что отец едва сдерживает улыбку.
"Отец, мне необходимо уехать, понимаешь? Там столько народу уже собралось, и мне тоже пора. Сам знаешь, как это бывает - война, революция. Нужно успеть сесть на поезд".
Фигура отца чуть покачнулась, словно от случайного порыва ветра. Лицо человека в пальто осталось таким же статичным и лишенным каких-либо эмоций, но губы слегка пошевелились.
"Я надеялся, что застану тебя именно здесь, сын".
Голос отца звучал очень тихо, но Брюс отчетливо слышал каждое слово.
"Ты ошибся, сын, на самом деле нет ни войны, ни революции".
Брюсу показалось, что отец вздохнул.
"Ни революции, ни войны..."
И отец, еще больше ссутулившись, пошел в сторону от перрона.
Брюс обнаружил, что он идет вслед за отцом, по тропинке, все дальше уводящей его от вокзала, идет и боится упустить из виду фигуру отца, и повторяет про себя, как заклинание, как мантру, повторяет бесконечное количество раз, желая запомнить, сохранить, унести с собой эти слова: "ни войны, ни революции, ни войны, ни революции..."
no subject
Date: 2011-02-01 12:01 pm (UTC)Отец ушел тихо, во сне, никого не беспокоя и ни о чем не прося. А его сын теперь сидел на кровати, обхватив голову руками, повторяя неизвестно откуда всплывшие слова - "ни революции, ни войны", понимая, что всему причиной был сон, мучительный и тут же забывшийся. Казалось, что источник колокольного звона переместился внутрь головы, боль нарастала и пульсировала, заполняя собой все тело. И голоса, снова звучали настойчивые голоса, заглушая собой все остальное.
"Брюс, посмотри на себя - в кого ты превратился? На тебя же страшно смотреть, дорогой! Разве за такого человека я выходила замуж? Надеялась, что все у нас с тобой сложится, и, казалось, что все так оно и случилось. Подумала - это ничего, что у него уже был один брак, это ничего, что любовница родила ему сына. Дело житейское, думала я, не страшно, ведь мы любим друг друга, а я уж постараюсь сделать все, что от меня зависит. И разве я этого не делала, Брюс? Разве ты можешь меня в чем-то упрекнуть, скажи? Ну почему ты молчишь? Почему ты всегда молчишь? Если ты будешь молчать и дальше, я просто встану и уйду! Брюс, ты меня слышишь?"
Брюс хорошо различал голос своей второй жены - она была актрисой и мастерски владела любыми интонациями. У него не было оснований упрекать ее в неискренности, но каждый ее монолог непроизвольно вызывал у Брюса ассоциации с театральными постановками, и все три года, которые они прожили вместе его не покидало ощущений сцены, на которой двое людей, мужчина и женщина без конца репетировали отрывки из пьесы неизвестного драматурга. Причем этому драматургу, как правило, не хватало элементарного таланта и создаваемые им мизансцены были по большей части банальны, и сюжет всегда вращался вокруг непроходящей ревности мужчины и желания женщины услышать очередное признание ее исключительного драматического таланта. Впрочем задним числом Брюсу казалось, что за всем этим внешним скрывалось все-таки еще и какое-то взаимное чувство привязанности и, быть может, даже любви. Но когда он об этом стал задумываться, было уже поздно - они разошлись, причем так, что вскоре словно забыли о существовании друг друга.
Но если действительно забыли, то почему сейчас, когда он ощущает, как его покидают жизненные силы, когда он все глубже погружается в бред, который все более напоминает предсмертную агонию, почему сейчас он слышит и ее голос? Ах, если бы только ее...
no subject
Date: 2011-02-01 12:02 pm (UTC)Брюс всегда удивлялся, почему Кристина так любила устраивать скандалы и как ей удавалось так легко и непринужденно впадать в состояние истерики?..
Когда им наконец-то удалось оформить развод, он облегченно вздохнул и даже нашел в себе силы пошутить, глядя Кристине в глаза: "Ну вот, теперь можешь считать, что я умер, отныне и навсегда".
"Неужели теперь я на самом деле умираю?" - впервые за два дня Брюс искренне удивился.
Он без сил откинулся на подушки.
Брюс заставил себя зайти в душ, и не сразу понял, что на него льется кипяток. Теперь он хорошо представлял, что чувствует инвалид, переживший чувство полной обреченности. Когда врач огласил безжалостный приговор и дал понять, что вердикт не подлежит обжалованию, любые мольбы бессмысленны, а сопротивление бесполезно. И когда на поверхности сознания остается одна-единственная мысль - мысль о том, каким способом можно быстрее всего избавить себя от дальнейших мучений. Услужливый мозг спешит исполнить последнее желание обреченного на гибель живого существа, и забыв о всякой иронии, напоминает о достоинствах яда, одновременно указывая на сложность незамедлительно раздобыть необходимый препарат. Затем отбрасывает, как совершенно бессмысленную, идею о применении огнестрельного оружия, которое обреченный Брюс в последний раз держал в руках лет двадцать назад. И вновь возвращает человека к выходу, доступному в любых обстоятельствах - стул, накинутая петля, последнее движение, исполнение приговора.
no subject
Date: 2011-02-01 12:02 pm (UTC)Последние шаги по пустой квартире.
"Можете считать, что я умер. Отныне и навсегда".
За окном наступило Рождество. Но это происходило даже не в другом мире - в чужой Вселенной. Там, где навсегда оставались те, другие, от которых Брюса уже отделяло то, что невозможно было ни представить себе, ни назвать словами.
Брюс закончил все необходимые приготовления, все его действия в эти минуты были на удивление четкими и рациональными. Он переоделся. Машинально заглянул в большое зеркало, беглым взглядом окинув себя с головы до ног - не очень молодого, уставшего мужчину, так и не рискнувшего посмотреть в глаза самому себе.
Зеркальное отражение едва заметно дрогнуло. Все, кого он знал, оставались там, в зазеркалье, каждого из них он воспринимал уже не по именам, а скорее по остывающему эху голосов, которые теперь, казалось, медленно затихали и переходили в едва различимый шепот.
"Господи, и этот идиот был моим мужем! Ни к чему не приспособленный человек, мужчина, который даже не смог заставить меня родить ребенка! Как хорошо, что он вовремя умер и освободил меня от любых обязательств. Да, конечно, мой следующий муж был не подарок, да и нынешний... Хотя жаловаться грех - жизнь устроена, и устроена неплохо. Рождество встречаем в Лондоне, и, как говорится, никаких длинноногих секретарш и докучливых референтов, десять дней семейной идиллии. Да здравствует жизнь без Брюса!"
"Папаша, однако, в своем репертуаре! И что за бестолковый такой человек - ни тебе завещания, ни хотя бы записки предсмертной. То же мне, а еще журналист, писатель! Попробуй теперь доказать, что я имею право на квартиру. Квартира, признаться, так себе, но район то неплохой, и уж я бы не отказался от такого наследства. Там, собственно, книжки эти все выкинуть на помойку и вполне приличная хижина получится. Попробовать мать уговорить, пусть напишет там, какие положено бумажки, да этого своего полюбовника привлечет, у него, по моему, есть пара знакомых адвокатов. Нет, нет, рискнуть смысл имеет. Помнится, там есть еще гараж подземный, хотя этот малодушный , с позволения сказать, родитель так и не удосужился купить приличную машину. У него и прав то не было. Что говорить, папаша, как он есть, ну точнее был - в своем репертуаре. Сына зачать не забыл, а как позаботиться о своем отпрыске, так его и след простыл".
"Знаешь, дорогой, ты меня, конечно, прости, но получилось очень вульгарно, словно совсем безвкусная пьеска провинциального драматурга. Мы с тобой, Брюс, расстались где-то во втором акте, и, честно скажу, я надеялась, что ты дотянешь хотя бы самого естественного финала, ну сам понимаешь, катарсис и все такое. А ты как-то все скомкал, последняя сцена и - ни одной достойной женской роли! Помнишь, я всегда тебе говорила, - милый, плоха та пьеса, где в конце не вспоминают о главной героине. Как я надеялась, что ты выполнишь то, что обещал мне тем летом - ты хоть сам-то помнишь? Ты обещал, что забросишь свою халтуру и напишешь пьесу специально для меня, что-то такое стильное, изящное, и ужасно переживательное. Неужели забыл? Ах, дорогой, какой нелепый и тривиальный финал, я ужасно огорчена..."
no subject
Date: 2011-02-01 12:03 pm (UTC)Брюс снова не узнал этот женский голос, который звучал в его голове. Он всех узнал, он всех назвал по имени и со всеми по своему простился. Но у этого ровного и спокойного голоса не было никакого имени.
"Это немыслимо! Более того - это нелепо и неправдоподобно! В моей жизни никогда не было такой женщины, я ее не знаю!"
"Наверное, не менее неправдоподобно, чем то, что ты, Брюс, сейчас один в своей холостяцкой квартире, стоишь перед зеркалом и разговариваешь сам с собой".
Брюс невольно оглянулся, но рядом, действительно, никого не было. Только сейчас он понял, что каким-то образом умудрился навести в квартире абсолютный порядок, оставив лишь то, что должно было через несколько мгновений облегчить его участь - стул, веревка...
Он громко выдохнул и в солнечном сплетении расплылась острая боль.
"Болит только у тех, кто еще жив. А тому, кто готов к смерти, не до боли".
Но Брюсу становилось все больнее и больнее. Он попытался определить источник боли, и к своему удивлению понял, что его мучает только один вопрос, причем мучает именно на уровне физического недомогания - кто эта незнакомая ему женщина? Теперь, когда он приговорен, и приговорен окончательно, ответить на этот вопрос, казалось, жизненно необходимо. Впервые за три дня Брюс улыбнулся - и еще раз повторил про себя - "жизненно". Какое странное и нелепое слово!
Последняя воля умирающего - закон для мира. Брюс еще раз заставил себя припомнить весь круг своих знакомых, прошлых и нынешних, память на голоса у него была исключительной, но увы... Ответа на вопрос так и не было.
Но он так не может!
Пока он не вспомнит, пока он сам себе не назовет имени...
Прошел час, а может и больше, но и вся прошедшая жизнь, извлеченная им за это время на поверхность, и не только извлеченная, но и названная именами всех людей, с которыми он так или иначе имел дело, вся эта жизнь, так и не пришла на помощь умирающему.
"Кто знает, может быть, умение смотреть в зеркало это и есть умение жить? И тогда ошибается тот, кто не умеет видеть самого себя в отражениях чужих сердец? И вот вопрос - когда мы слышим голоса других людей - это голоса других людей или все-таки это наш собственный голос, который всего лишь возвращается, возвращается к нам самим - как гора возвращает посланный ей звук в виде причудливого эха?"
"Кто ты, подскажи мне в конце концов, я умоляю тебя. Кто ты - наваждение, призрак прошлого? Или... Или ты тень будущего? Будущего, которому так и не суждено сбыться".
no subject
Date: 2011-02-01 12:03 pm (UTC)"Договорились - порядок должен оставаться везде и во всем, никаких незаконченных дел", - неизвестно кому и почему-то вслух произнес Брюс.
Он аккуратно разорвал листки и выкинул в мусорную корзину.
Сел за стол и рукой провел по столешнице.
"Когда мы пишем, и когда мы придумываем других героев, когда наделяем их правом говорить, то обязательно даем им имена, и с этой минуты у них то же есть право на жизнь. Они дышат, двигаются, разговаривают. Но при этом всегда остаются нашими тенями, их голос - это наше эхо. И неважно, что иной раз это эхо будущего, того, что еще не произошло. Но произойдет ли? И от кого это зависит?
Ни войны, ни революции, но так иногда хочется сесть в электричку и уехать, даже если для этого придется стать частью серой массы, потолкаться на перроне, даже если для этого придется нарушить наказ собственного отца..."
Брюс подвинул к себе чистый лист бумаги, взял ручку и решительно вывел на белом поле первую фразу будущего рассказа:
"На Рождество Брюс повесился".
ЛОВЦЫ ВЕТРА
Date: 2011-02-01 02:08 pm (UTC)из цикла "Темное солнце полудня"
(авторы - Василий Тверской, Нелли Тверская,
издательство "Полет Джонатана")
"ЛОВЦЫ ВЕТРА"
В состав сборника "ЛОВЦЫ ВЕТРА"
вошли рассказы:
Дом двух зеркал
Возвращение Командора
Ловцы ветра
Трое на качелях
Реквием по Ассоль
Летние тени
Небо в чужом окне
Мертвая свадьба
Тени вчерашней любви
Ночь, полная снов
Перемена участи
Бог просто устал
Душа, забытая в лесу
Черное небо - белый свет
Вечер накануне судьбы
Сломанная флейта
Смысл игры под названием Жизнь
Без любви или жизнь с волком
МАСТЕРСКАЯ СНОВИДЕНИЙ
Date: 2011-02-01 02:10 pm (UTC)"Мастерская сновидений"
из цикла "Темное солнце полудня"
(издательство "Полет Джонатана")
Рассказ "Три дня в декабре" написан специально для этого сборника
эта жизнь страшнее смерти
Date: 2011-02-02 10:56 am (UTC)Герой не смог противостоять испытаниям и найти путь к себе
часто человек проживает не свою жизнь..
Re: эта жизнь страшнее смерти
Date: 2011-02-02 11:22 am (UTC)