Брюс приоткрыл глаза. Где-то снова ударили в колокол. Далекий глухой звук откликнулся воспоминанием об отце, точнее о том, как последний раз осенью он зашел на кладбище, чтобы еще раз посмотреть на памятник. Бронзовый бюст отца был установлен совсем недавно, и теперь его могилу легко можно было различить еще издалека, стоило только свернуть с главной аллеи влево. Скульптор придал лицу отца выражение библейского пророка, немного высокомерного, смотрящего куда-то вдаль. От чего любая попытка хоть каким-то образом сопрячь этот взгляд с обликом некогда жившего человека становилась совершенно безнадежной. Отец ушел тихо, во сне, никого не беспокоя и ни о чем не прося. А его сын теперь сидел на кровати, обхватив голову руками, повторяя неизвестно откуда всплывшие слова - "ни революции, ни войны", понимая, что всему причиной был сон, мучительный и тут же забывшийся. Казалось, что источник колокольного звона переместился внутрь головы, боль нарастала и пульсировала, заполняя собой все тело. И голоса, снова звучали настойчивые голоса, заглушая собой все остальное. "Брюс, посмотри на себя - в кого ты превратился? На тебя же страшно смотреть, дорогой! Разве за такого человека я выходила замуж? Надеялась, что все у нас с тобой сложится, и, казалось, что все так оно и случилось. Подумала - это ничего, что у него уже был один брак, это ничего, что любовница родила ему сына. Дело житейское, думала я, не страшно, ведь мы любим друг друга, а я уж постараюсь сделать все, что от меня зависит. И разве я этого не делала, Брюс? Разве ты можешь меня в чем-то упрекнуть, скажи? Ну почему ты молчишь? Почему ты всегда молчишь? Если ты будешь молчать и дальше, я просто встану и уйду! Брюс, ты меня слышишь?" Брюс хорошо различал голос своей второй жены - она была актрисой и мастерски владела любыми интонациями. У него не было оснований упрекать ее в неискренности, но каждый ее монолог непроизвольно вызывал у Брюса ассоциации с театральными постановками, и все три года, которые они прожили вместе его не покидало ощущений сцены, на которой двое людей, мужчина и женщина без конца репетировали отрывки из пьесы неизвестного драматурга. Причем этому драматургу, как правило, не хватало элементарного таланта и создаваемые им мизансцены были по большей части банальны, и сюжет всегда вращался вокруг непроходящей ревности мужчины и желания женщины услышать очередное признание ее исключительного драматического таланта. Впрочем задним числом Брюсу казалось, что за всем этим внешним скрывалось все-таки еще и какое-то взаимное чувство привязанности и, быть может, даже любви. Но когда он об этом стал задумываться, было уже поздно - они разошлись, причем так, что вскоре словно забыли о существовании друг друга. Но если действительно забыли, то почему сейчас, когда он ощущает, как его покидают жизненные силы, когда он все глубже погружается в бред, который все более напоминает предсмертную агонию, почему сейчас он слышит и ее голос? Ах, если бы только ее...
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2011-02-01 12:01 pm (UTC)Отец ушел тихо, во сне, никого не беспокоя и ни о чем не прося. А его сын теперь сидел на кровати, обхватив голову руками, повторяя неизвестно откуда всплывшие слова - "ни революции, ни войны", понимая, что всему причиной был сон, мучительный и тут же забывшийся. Казалось, что источник колокольного звона переместился внутрь головы, боль нарастала и пульсировала, заполняя собой все тело. И голоса, снова звучали настойчивые голоса, заглушая собой все остальное.
"Брюс, посмотри на себя - в кого ты превратился? На тебя же страшно смотреть, дорогой! Разве за такого человека я выходила замуж? Надеялась, что все у нас с тобой сложится, и, казалось, что все так оно и случилось. Подумала - это ничего, что у него уже был один брак, это ничего, что любовница родила ему сына. Дело житейское, думала я, не страшно, ведь мы любим друг друга, а я уж постараюсь сделать все, что от меня зависит. И разве я этого не делала, Брюс? Разве ты можешь меня в чем-то упрекнуть, скажи? Ну почему ты молчишь? Почему ты всегда молчишь? Если ты будешь молчать и дальше, я просто встану и уйду! Брюс, ты меня слышишь?"
Брюс хорошо различал голос своей второй жены - она была актрисой и мастерски владела любыми интонациями. У него не было оснований упрекать ее в неискренности, но каждый ее монолог непроизвольно вызывал у Брюса ассоциации с театральными постановками, и все три года, которые они прожили вместе его не покидало ощущений сцены, на которой двое людей, мужчина и женщина без конца репетировали отрывки из пьесы неизвестного драматурга. Причем этому драматургу, как правило, не хватало элементарного таланта и создаваемые им мизансцены были по большей части банальны, и сюжет всегда вращался вокруг непроходящей ревности мужчины и желания женщины услышать очередное признание ее исключительного драматического таланта. Впрочем задним числом Брюсу казалось, что за всем этим внешним скрывалось все-таки еще и какое-то взаимное чувство привязанности и, быть может, даже любви. Но когда он об этом стал задумываться, было уже поздно - они разошлись, причем так, что вскоре словно забыли о существовании друг друга.
Но если действительно забыли, то почему сейчас, когда он ощущает, как его покидают жизненные силы, когда он все глубже погружается в бред, который все более напоминает предсмертную агонию, почему сейчас он слышит и ее голос? Ах, если бы только ее...