![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958 Чудные крылья
Лишь спустится мрак ночной,
Я окошко отворю,
И на млечный путь смотрю
С ожиданьем и мольбой.
Как дорога та светла!
Чтобы дух взлететь к ней мог,
Два чудесные крыла —
Ум с любовью — дал нам Бог,
Распахну-ж их широко,
И помчусь я далеко,
И сольёт с природой вновь
Душу, разум и любовь
Один из первых немецких романтиков, великий поэт и философ Новалис (Фридрих фон Харденберг) представлен в новой книге коллекции "Rosarium" избранными переводами Владимира Микушевича. Наиболее значительные из малых произведений Новалиса - "Гимны к ночи", "Ученики в Саисе" и эссе "Христианство и Европа" - публикуются полностью. Предваряет книгу эссе В.Микушевича "Тайнопись Новалиса", где анализируются "корни" писателя, уходящие в творчество величайшего из немецких мистиков - Якова Беме.
Произведения Жерара де Нерваля, собранные в настоящей книге, раскрывают духовную суть этого писателя - эрудита и визионера. В составе издания, кроме опубликованных ранее глав из "Путешествия на Восток", впервые печатаются написанные Нервалем биографии известных масонов ("Жак Казот", "Калиостро"), статьи и заметки на религиозно-философские темы, повесть "Аврелия" - своего рода мистический дневник блужданий по "иным" мирам. Переводы стихотворений из циклов "Химеры" и "Новые химеры" выполнены специально для этой книги.
Новалис - псевдоним Георга Филиппа Фридриха фон Харденберга, немецкого поэта и философа, представителя раннего немецкого романтизма. Он родился 2 мая 1772 года в родовом имении Обервидерштедт, около Мансфельда, в благочестивой семье. В 1790-1791 гг. учился в университетах Йены, Лейпцига, Виттенберга, где постигал философию и юриспруденцию; позже, видя себя преемником отца на должности управляющего Саксонскими соляными копями, изучал экономику и горное дело во Фрайбурге. Во время учебы в Йене Новалис сблизился с литературным кружком, душой которого были братья Шлегель; в него входили также философы И.Г.Фихте и Ф.В.Шеллинг и поэт Л.Тик. В "Атенеуме", влиятельном журнале, издаваемом Шлегелями, Новалис опубликовал сборник блестящих афоризмов "Цветочная пыльца" (1798) и прозаическую версию "Гимнов к ночи" (1880). Особое место в творчестве Новалиса занимает неоконченный роман "Генрих фон Офтердинген" (1802); чрезвычайно важна его в корне новая концепция языка, нашедшая выражение в этом романе и во фрагменте "Монолог" (1798). Взгляды Новалиса на природу поэзии и использование языка оказали мощное воздействие на французских символистов и всю поэзию ХХ в. Творчество Новалиса включает в себя незаконченный философский роман "Ученики в Саисе" (1802), сборник религиозных стихов "Духовные песни" (1802), философско-культурологическое эссе "Христианство, или Европа" (1799); а также теоретические работы о поэтике, особенно "Сказки", в посмертно опубликованных "Фрагментах" и "Дневниках". Умер Новалис 25 марта 1801 года, в своем имении, в Вейсенфельсе
В центре данного биографического повествования - жизнь и творчество Фридриха фон Гарденберга (1772 - 1801), больше известного под псевдонимом Новалис. Друг Шлегелей и Тика, один из йенских романтиков и даже `император романтизма`, как назвал его Гете, автор удивительных `Фрагментов`, столь же отрешенно - метафизических, сколь и поэтически - страстных, всей своей недолгой, но необыкновенно насыщенной жизнью Новалис пытался соединить в одно неразрывное целое два мира: здешний, земной, и потусторонний, небесный. Книгу завершают `Афоризмы и фрагменты` `немецкого Паскаля` и лирико - философский комментарий к ним.
Поэзия на деле есть абсолютно-реальное. Это средоточие моей философии.
Чем больше поэзии, тем ближе к действительности.
Поэзия - героиня философии. Философия поднимает поэзию до значения
основного принципа. Она помогает нам познать ценность поэзии. Философия есть
теория поэзии. Она показывает нам, что есть поэзия, - поэзия есть все и вся.
Разобщение поэта и мыслителя - только видимость, и оно в ущерб обоим.
Это знак болезни и болезненных обстоятельств.
Придет прекрасная пора, и люди ничего читать другого не будут, как
только прекрасные произведения, создания художественной литературы. Все
остальные книги суть только средства, и их забывают, лишь только они уже
более не являются пригодными средствами - а в этом качестве книги
сохраняются недолго.
Поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого.
Поэт и жрец были вначале одно, и лишь последующие времена разделили их.
Однако истинный поэт всегда оставался жрецом, так же как истинный жрец -
поэтом. И не должно ли грядущее снова привести к старому состоянию вещей?
Мир человеческий есть всеобщий орган богов - поэзия соединяет их так
же, как она соединяет нас.
Чувство поэзии имеет много общего с чувством мистического. Это чувство
особенного, личностного, неизведанного, сокровенного, должного раскрыться,
необходимо-случайного. Оно представляет непредставимое, зрит незримое,
чувствует неощутимое и т. д. Критика поэзии есть вещь невозможная. Трудно
уже бывает решить, - а это единственно и поддается установлению, - является
ли что-либо поэтическим или нет. Поэт воистину творит в беспамятстве, оттого
все в нем мыслимо. Он представляет собою в самом действительном смысле
тождество субъекта и объекта, души и внешнего мира. Отсюда смысл
бесконечности прекрасной поэмы - вечность. Чувство поэзии в близком родстве
с чувством пророческим и с религиозным чувством провиденья вообще. Поэт
упорядочивает, связывает, выбирает, измышляет, и для него самого
непостижимо, почему именно так, а не иначе.
Не должны ли основные законы воображения быть противоположными (не
обратными) законами логики?
Абсолютизация, придание универсального смысла, классификация
индивидуального момента, индивидуальной ситуации и т. д. составляют существо
всякого претворения в романтизм (см. "Мейстер" {2}, сказка).
Это в высшей степени понятно, почему к концу все претворяется в поэзию.
Разве и мир к концу не претворяется в душевность?
Только индивидуум интересен, отсюда все классическое не индивидуально.
Поэзия растворяет чужое бытие в своем собственном.
В истинных поэмах нет другого единства, кроме единства душевного
настроения.
Совершенная вещь говорит не только о себе, она говорит о целом мире,
родственном ей. Над каждою совершенной вещью носится как бы покрывало вечной
девы, и от легчайшего прикосновения оно превращается в магический туман, из
которого для провидца возникает образ облачной колесницы. Не только самое
античность созерцаем мы в античности. Она есть сразу и небо, и подзорная
труба, и неподвижная звезда, - следовательно, подлинное откровение
высочайшего мира.
Не слишком верьте тому, что античность и все совершенное созданы. В
такой же мере они созданы, как условленный знак милого друга в ночи создает
образ возлюбленной, как искра создается прикосновением к проводу или же как
звезда создается движением в нашем глазу.
С каждой чертою свершения создание отделяется от мастера - на
расстояние пространственно неизмеримое. С последнею чертою художник видит,
что мнимое его создание оторвалось от него, между ними мысленная пропасть,
через которую может перенестись только воображение, эта тень гиганта -
нашего самосознания. В ту самую минуту, когда оно всецело должно было стать
собственным его достоянием, оно стало чем-то более значительным, нежели он
сам, его создатель. Художник превратился в бессознательное орудие, в
бессознательную принадлежность высшей силы. Художник принадлежит своему
произведению, произведение же не принадлежит художнику.
Истинный поэт всеведущ; он действительно вселенная в малом преломлении.
ДАЛЕЕ ЗДЕСЬ
http://lib.ru/INOOLD/GARDENBERG/novalis_fragments.txt
Лишь спустится мрак ночной,
Я окошко отворю,
И на млечный путь смотрю
С ожиданьем и мольбой.
Как дорога та светла!
Чтобы дух взлететь к ней мог,
Два чудесные крыла —
Ум с любовью — дал нам Бог,
Распахну-ж их широко,
И помчусь я далеко,
И сольёт с природой вновь
Душу, разум и любовь
Один из первых немецких романтиков, великий поэт и философ Новалис (Фридрих фон Харденберг) представлен в новой книге коллекции "Rosarium" избранными переводами Владимира Микушевича. Наиболее значительные из малых произведений Новалиса - "Гимны к ночи", "Ученики в Саисе" и эссе "Христианство и Европа" - публикуются полностью. Предваряет книгу эссе В.Микушевича "Тайнопись Новалиса", где анализируются "корни" писателя, уходящие в творчество величайшего из немецких мистиков - Якова Беме.
Произведения Жерара де Нерваля, собранные в настоящей книге, раскрывают духовную суть этого писателя - эрудита и визионера. В составе издания, кроме опубликованных ранее глав из "Путешествия на Восток", впервые печатаются написанные Нервалем биографии известных масонов ("Жак Казот", "Калиостро"), статьи и заметки на религиозно-философские темы, повесть "Аврелия" - своего рода мистический дневник блужданий по "иным" мирам. Переводы стихотворений из циклов "Химеры" и "Новые химеры" выполнены специально для этой книги.
Новалис - псевдоним Георга Филиппа Фридриха фон Харденберга, немецкого поэта и философа, представителя раннего немецкого романтизма. Он родился 2 мая 1772 года в родовом имении Обервидерштедт, около Мансфельда, в благочестивой семье. В 1790-1791 гг. учился в университетах Йены, Лейпцига, Виттенберга, где постигал философию и юриспруденцию; позже, видя себя преемником отца на должности управляющего Саксонскими соляными копями, изучал экономику и горное дело во Фрайбурге. Во время учебы в Йене Новалис сблизился с литературным кружком, душой которого были братья Шлегель; в него входили также философы И.Г.Фихте и Ф.В.Шеллинг и поэт Л.Тик. В "Атенеуме", влиятельном журнале, издаваемом Шлегелями, Новалис опубликовал сборник блестящих афоризмов "Цветочная пыльца" (1798) и прозаическую версию "Гимнов к ночи" (1880). Особое место в творчестве Новалиса занимает неоконченный роман "Генрих фон Офтердинген" (1802); чрезвычайно важна его в корне новая концепция языка, нашедшая выражение в этом романе и во фрагменте "Монолог" (1798). Взгляды Новалиса на природу поэзии и использование языка оказали мощное воздействие на французских символистов и всю поэзию ХХ в. Творчество Новалиса включает в себя незаконченный философский роман "Ученики в Саисе" (1802), сборник религиозных стихов "Духовные песни" (1802), философско-культурологическое эссе "Христианство, или Европа" (1799); а также теоретические работы о поэтике, особенно "Сказки", в посмертно опубликованных "Фрагментах" и "Дневниках". Умер Новалис 25 марта 1801 года, в своем имении, в Вейсенфельсе
В центре данного биографического повествования - жизнь и творчество Фридриха фон Гарденберга (1772 - 1801), больше известного под псевдонимом Новалис. Друг Шлегелей и Тика, один из йенских романтиков и даже `император романтизма`, как назвал его Гете, автор удивительных `Фрагментов`, столь же отрешенно - метафизических, сколь и поэтически - страстных, всей своей недолгой, но необыкновенно насыщенной жизнью Новалис пытался соединить в одно неразрывное целое два мира: здешний, земной, и потусторонний, небесный. Книгу завершают `Афоризмы и фрагменты` `немецкого Паскаля` и лирико - философский комментарий к ним.
Поэзия на деле есть абсолютно-реальное. Это средоточие моей философии.
Чем больше поэзии, тем ближе к действительности.
Поэзия - героиня философии. Философия поднимает поэзию до значения
основного принципа. Она помогает нам познать ценность поэзии. Философия есть
теория поэзии. Она показывает нам, что есть поэзия, - поэзия есть все и вся.
Разобщение поэта и мыслителя - только видимость, и оно в ущерб обоим.
Это знак болезни и болезненных обстоятельств.
Придет прекрасная пора, и люди ничего читать другого не будут, как
только прекрасные произведения, создания художественной литературы. Все
остальные книги суть только средства, и их забывают, лишь только они уже
более не являются пригодными средствами - а в этом качестве книги
сохраняются недолго.
Поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого.
Поэт и жрец были вначале одно, и лишь последующие времена разделили их.
Однако истинный поэт всегда оставался жрецом, так же как истинный жрец -
поэтом. И не должно ли грядущее снова привести к старому состоянию вещей?
Мир человеческий есть всеобщий орган богов - поэзия соединяет их так
же, как она соединяет нас.
Чувство поэзии имеет много общего с чувством мистического. Это чувство
особенного, личностного, неизведанного, сокровенного, должного раскрыться,
необходимо-случайного. Оно представляет непредставимое, зрит незримое,
чувствует неощутимое и т. д. Критика поэзии есть вещь невозможная. Трудно
уже бывает решить, - а это единственно и поддается установлению, - является
ли что-либо поэтическим или нет. Поэт воистину творит в беспамятстве, оттого
все в нем мыслимо. Он представляет собою в самом действительном смысле
тождество субъекта и объекта, души и внешнего мира. Отсюда смысл
бесконечности прекрасной поэмы - вечность. Чувство поэзии в близком родстве
с чувством пророческим и с религиозным чувством провиденья вообще. Поэт
упорядочивает, связывает, выбирает, измышляет, и для него самого
непостижимо, почему именно так, а не иначе.
Не должны ли основные законы воображения быть противоположными (не
обратными) законами логики?
Абсолютизация, придание универсального смысла, классификация
индивидуального момента, индивидуальной ситуации и т. д. составляют существо
всякого претворения в романтизм (см. "Мейстер" {2}, сказка).
Это в высшей степени понятно, почему к концу все претворяется в поэзию.
Разве и мир к концу не претворяется в душевность?
Только индивидуум интересен, отсюда все классическое не индивидуально.
Поэзия растворяет чужое бытие в своем собственном.
В истинных поэмах нет другого единства, кроме единства душевного
настроения.
Совершенная вещь говорит не только о себе, она говорит о целом мире,
родственном ей. Над каждою совершенной вещью носится как бы покрывало вечной
девы, и от легчайшего прикосновения оно превращается в магический туман, из
которого для провидца возникает образ облачной колесницы. Не только самое
античность созерцаем мы в античности. Она есть сразу и небо, и подзорная
труба, и неподвижная звезда, - следовательно, подлинное откровение
высочайшего мира.
Не слишком верьте тому, что античность и все совершенное созданы. В
такой же мере они созданы, как условленный знак милого друга в ночи создает
образ возлюбленной, как искра создается прикосновением к проводу или же как
звезда создается движением в нашем глазу.
С каждой чертою свершения создание отделяется от мастера - на
расстояние пространственно неизмеримое. С последнею чертою художник видит,
что мнимое его создание оторвалось от него, между ними мысленная пропасть,
через которую может перенестись только воображение, эта тень гиганта -
нашего самосознания. В ту самую минуту, когда оно всецело должно было стать
собственным его достоянием, оно стало чем-то более значительным, нежели он
сам, его создатель. Художник превратился в бессознательное орудие, в
бессознательную принадлежность высшей силы. Художник принадлежит своему
произведению, произведение же не принадлежит художнику.
Истинный поэт всеведущ; он действительно вселенная в малом преломлении.
ДАЛЕЕ ЗДЕСЬ
http://lib.ru/INOOLD/GARDENBERG/novalis_fragments.txt
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-10-28 02:46 pm (UTC)Пройдя через увлечение философией Канта и Фихте, Новалис открыл для себя сочинения мистика начала ХVII века Якоба Бёме, крестьянина по рождению, сапожника по профессии, которого Гегель назвал первым немецким философом. Гегель верно заметил, что высокий дух Бёме обитал в кряжистом дубе чувственности. Возвышенное и земное – две ипостаси Бёме, и обе дороги Новалису. Ему по душе пантеизм и самобытная натурфилософия мудреца из Гёрлица. Фридрих Шлегель так охарактеризовал учение Бёме: его форма религиозная, содержание философское, дух поэтический. Этот синтез, в глазах Новалиса, был величайшим достоинством. Он охотно погружался в особую атмосферу сочинений Бёме. «Утренняя заря в восхождении», позже названная «Авророй», – любимая его книга.
«Духовные песни», созданные Новалисом в 1799 году, за два года до смерти, посвященные Христу, Богоматери, религиозной вере, мистическим восторгам от созерцания природы, в которой он ощущает Божественное присутствие, любовному экстазу, исполнены глубокого религиозного чувства любви к Спасителю, благодарности и смирения. Так верили в начале ХVIII века пиетисты и гернгутеры.
В стихотворении, посвященном другу, поэту-романтику Тику, возникает образ Якоба Бёме. Мальчику, пришедшему на могилу этого визионера, является дух великого учителя, мечтавшего о преображении человека. Якоб Бёме завещает отроку свои прозрения