byddha_krishna1958

"Мало кто из поклонников творчества Вирджинии Вулф знает, что однажды она сочинила сказку. Настоящую детскую сказку.
Правда, многие из почитателей-современников романистки также не догадывались о существовании такого нехарактерного для творчества Вулф произведения. Дело в том, что обнаружили сказку уже после смерти Вирджинии среди листов рукописи ее романа «Миссис Дэллоуэй». Леонард Вулф вспомнил, что эту историю его жена сочинила для своей племянницы Энн Стивен, дочери младшего брата Адриана, когда та гостила у них в доме осенью 1924 года.

Впервые детскую сказку серьезной писательницы опубликовали в 1965-м. Недавно вышло переиздание книги, замечательно проиллюстрированное известной австралийской художницей Жюли Вива.

Думаю, история про великаншу и ее чудесный занавес дождется своего переводчика. Пока же предлагаю свой вариант перевода.

Занавес нянюшки Лагтон

Нянюшка Лагтон уснула. Громко всхрапнула один раз. Голова упала на грудь, очки сдвинуты на лоб. Сидит у каминной решетки, палец в наперстке поднят, иголка с ниткой опущены. Старушка всхрапывает еще и еще раз, а на ее коленях, укрытых фартуком, лежит большой отрез голубого узорчатого, с разными фигурами, полотна.
Животные, которыми расшито полотно, остаются неподвижными до тех пор, пока нянюшка Лагтон не всхрапнет в пятый раз. Один, два, три, четыре, пять – наконец-то старушка уснула по-настоящему. Антилопа кивает зебре, жираф выглядывает сквозь листву на вершине дерева, все оживает и приходит в движение.

В узоре на голубой материи застыли стаи диких животных и озеро, лежащее внизу, мост и город с округлыми крышами, маленькие мужчины и женщины, скачущие по мосту на лошадях и глядящие из окон. Но как только старая нянюшка всхрапнула в пятый раз, голубая ткань рассеялась прозрачным воздухом, деревья закачали ветвями, стал слышен плеск воды в озере и видны люди, идущие по мосту и машущие руками из окон.

Отправились в путь и животные. Первыми вышли слон и зебра; за ними - жираф и тигр; следом - страус, мандрил и 12 сурков. Пингвины и пеликаны засеменили вперевалку, бок о бок, задевая друг друга клювами.
Солнцем над ними сияет золотой наперсток нянюшки Лагтон, а когда нянюшка всхрапывает, звери слышат свист ветра в лесу. Они спускаются вниз на водопой, и, пока животные шагают, голубой занавес (а нянюшка Лагтон расшивает его для окна гостиной миссис Джон Джаспер Гингэм) превращается в дорогу, сотканную из травы, и роз, и маргариток, усыпанную белыми и черными камнями, с лужами и проселочными тропинками, и маленькими лягушками, скачущими в разные стороны, чтобы слоны не растоптали их. Звери спускаются все ниже и ниже, к подножью холма, к озеру на водопой.

И вот все собрались на берегу: одни склонились к воде, другие подняли головы вверх. Да, это была чудесная картина… Вы только представьте весь этот мир, устроившийся на коленях старой нянюшки Лагтон, пока она спала, сидя на своем виндзорском стуле в свете лампы. Представьте ее фартук, покрытый розами и травой, со всеми этими дикими животными, тяжело ступающими по нему, и - нянюшку Лагтон, которая смертельно испугалась стука своего зонтика о прутья клетки в зоопарке! И высоко подпрыгнула, заметив маленького черного жучка. Но сейчас нянюшка Лагтон спит, нянюшка Лагтон не видит ничего этого.

Слоны пили; жирафы выглядывали сквозь листву высочайших тюльпанных деревьев. А люди, переходившие через мост, бросали им бананы и подкидывали ананасы в воздух и прекрасные золотые свертки, набитые айвой и розовыми лепестками, для обезьян, так любящих их.
Вот показалась старая Королева в своем паланкине. Прошествовал генерал, за ним - премьер-министр, адмирал, палач, влиятельные сановники и дельцы чудного города с названием Милламарчмантополис.

Никто не мешал дивным животным, а многие жалели их, ведь всем было хорошо известно, что даже самые маленькие обезьянки находятся под властью чар. Жители знали, что все они попали в ловушку к огромной великанше, и великаншу эту звали Лагтон.

Они могли видеть ее из своих окон, возвышающуюся над ними. Ее лицо напоминало склон горы с гигантскими обрывами, ущельями и расселинами ее глаз и волос, носа и зубов. И каждое животное, заблудившееся на ее землях, великанша замораживала живьем, так что весь день они стояли неживыми, застывшими на ее коленях. Но когда великанша засыпала, звери освобождались и спускались вечером к озеру, в Милламарчмантополис, на водопой.

Внезапно старая нянюшка Лагтон встряхнула складчатую ткань. Это большая муха, жужжавшая вокруг лампы, разбудила ее. Проснувшись, она села и снова воткнула свою иглу в узорчатую материю. Животные исчезли в ту же секунду… Воздух сгустился в голубое полотно… И занавес снова неподвижно лежал на ее коленях.

Нянюшка Лагтон подняла свою иглу и продолжила шитье для гостиной миссис Гингэм.

Комментарии к тексту.

Скорее всего, маленькая племянница Вирджинии Вулф ничуть не удивилась, услышав историю о волшебном мире, разместившемся на коленях няни-швеи. В детском воображении окружающие предметы и игрушки часто оживают. Вспомним хотя бы стихотворение Р.Л. Стивенсона «The Land of Counterpane» (изданное в 1885 году и, возможно, читавшееся Вирджинией Вулф в детстве), где в роли «волшебного занавеса» выступает стеганое покрывало, а великаном-повелителем сказочной страны представляет себя маленький мальчик:

When I was sick and lay a-bed,
I had two pillows at my head,
And all my toys beside me lay To keep me happy all the day.
And sometimes for an hour or so I watched my leaden soldiers go,
With different uniforms and drills, Among the bed-clothes, through the hills;

And sometimes sent my ships in fleets
All up and down among the sheets;
Or brought my trees and houses out,
And planted cities all about.

I was the giant great and still
That sits upon the pillow-hill,
And sees before him, dale and plain,
The pleasant land of counterpane.

Покуда я лежал больной,
К подушкам прислонясь спиной,
Мои игрушки в тишине
Лежали рядышком, при мне.

Я брал солдатиков в кровать
И заставлял маршировать,
Водил их в бой на страх врагам
По мягким стеганым холмам.

Порою парусный мой флот
Скользил среди атласных вод,
На склонах гор паслись стада,
И вырастали города…

Я восседал, как исполин,
Среди холмов, среди долин,
И одеяло предо мной
Лежало сказочной страной.

Перевод М.Бородицкой

Но для самой Вирджинии Вулф сказка про волшебный занавес стала очередной возможностью проговорить то, о чем она постоянно думала и писала в своих «серьезных» произведениях. Мысль о параллельном существовании разных вселенных высказывалась романисткой неоднократно, причем мир, открывающийся человеку во время сна, представлялся Вулф не менее реальным, чем мир дневной и привычный.

В первом романе Вулф «The Voyage Out» «сонное царство» описывается почти теми же словами, что и в сказке: «На Пикадилли собрались гурьбой красные и желтые омнибусы; разукрашенные женщины прохаживались без дела; а здесь во мраке сова перелетала с дерева на дерево, бриз шевелил ветви, и от этого луна мигала, как светильник. Покуда люди не проснулись, бездомные животные бродили свободно – олени, тигры и слоны спускались в темноте к водопою. Ветер, дувший над холмами и лесами, был чище и свежее, чем днем, и ночная земля, лишенная мелких деталей, заключала в себе больше тайны, чем дневная, разделенная дорогами и полями, окрашенная в разные цвета…» (пер. А.Осокина).

А церемонии и процессии, описанные в сказке… В юношеских письмах Вирджинии можно найти ироничные (и в то же время по-детски восторженные) описания толпы, ожидающей появление королевы Виктории в лондонском Гайд-парке.

«Сегодня днем мы со Стеллой гуляли в Парке в надежде увидеть, хотя бы мельком, Ее Величество Королеву, которая была в своей лондонской резиденции. Мы ее, конечно, не встретили и уже оставили всякую надежду поклониться ей или помахать, когда, возвращаясь домой через Hyde Park Corner, чтобы сесть в наш омнибус, увидели громадную толпу. Мисс Бекка (Стелла) потащила меня сквозь нее к воротам, через которые обычно следовала Королева и которые сейчас были запружены людьми. Как раз когда мы пробирались через толпу, началось какое-то общее движение и давка. Полицейские двигали локтями, чтобы расчистить дорогу, шляпы взлетали в воздух – и четверка великолепных лошадей промчалась рысью рядом с нами. Вот и все, что мы увидели. Толпа волновалась вокруг нас, но, кроме подрагивающей шляпки Королевы да двух ее шотландцев, собравшимся ничего не удалось разглядеть. Несмотря на всеобщее волнение, нам удалось перейти улицу. Бедняжка Дженет (Вирджиния) была почти раздавлена возбужденными леди (почти все они - дородные женщины из провинции). Экипажи и омнибусы, которые на время остановились, теперь двигались по улице, запруженной еще больше, чем раньше. Это было величайшим облегчением, мой дорогой Герберт, обнаружить себя у больницы св. Георга. Еще три или четыре великолепных красных с золотом экипажа с сидящими в них джентльменами в красном с золотом и леди в белом со страусиными перьями проехали в Парк - и процессия завершилась». (Из письма к Тоби Стивену, 14 февраля 1897 г.)

А в «Миссис Дэллоуэй» уже не паланкин или экипаж, а автомобиль со шторками, в котором, возможно, едет по Лондону королева, становится одним из главных лейтмотивов романа.

Все творчество Вулф можно представить как один гипертекст, в котором герои переходят из романа в рассказ, из рассказа в письмо или дневниковую запись, а идеи, высказанные в одном произведении, развиваются или опровергаются в другом. И сказка про великаншу и ее волшебный занавес всего лишь маленькая главка этого текста.

(c) Анна.
По материалам Woolf Virginia. Nurse Lugton’s Curtain. HarcourtBooks. 2004.
http://www.harcourtbooks.com/bookcatalogs/bookpages/9780152050481.asp
http://www.virginiawoolf.ru/104810791073108810721085108510991077-108910901072109011001080.html