Тигр. Год Тигра. Новогодняя тема.
Dec. 14th, 2009 10:12 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958Уильм Блейк. Гений навсегда.
А
тут - тигр, да еще в джунглях, с которыми британская армия более-менее познакомится только лет через тридцать-сорок, во время боевых действий в Индии. Фантастика. Символ неведомой разрушительной мощи, мощи, расчищающей пространство для нового созидания.
Английский текст "Тигра" сбивчив, как будто правила грамматики не выдерживают напора видения автора, он должен записать все, как есть, и пусть читающий разбирается сам, что тут к чему.
Однако образ получился мощный, и соблазн перевести его в свою литературу очень велик. Давайте посмотрим, что получилось у тех, кто поддался этому искушению.
Сначала рассмотрим общую композицию стихотворения. В нем только шесть четверостиший, при этом первое и последнее из них почти полностью совпадают - они отличаются только модальностью последних двух строк (в первом четверостишии подчеркивается физическая способность создать зверя, а в последнем - нравственная смелость). В стихотворениях такого размера особое значение приобретает соотношение объемов смысловых частей. Более подробно об этом будет сказано при сравнении текстов оригинала и перевода.
Итак, стихотворение "Тигр" состоит из шести четверостиший. Первое четверостишие вводит предмет разговора - тигра - и задает вопрос о том, кто и как его создал (смог создать).
Во втором четверостишии в форме крайне эмоциональных риторических вопросов говориться о том, где мог находиться огонь глаз тигра, и о том, какими крыльями и руками должен обладать тот, кто этот огонь схватил и принес.
Третье и четвертое четверостишия содержат картину создания тигра в мастерской его создателя, очень напоминающей кузницу средних веков.
Пятое четверостишие говорит о реакции на появление тигра окружающего мира (звезд небесных) и его создателя (улыбнулся ли он, он ли создал и тигра, и агнца?).
Шестое и последнее четверостишие замыкает тему, повторяя первое, чуть изменив его модальность (в первом четверостишии - кто смог тебя создать, во втором - кто посмел тебя создать).
Исторически первым переводом стихотворения "Тигр" стал перевод Константина Бальмонта. Формально он выдержан в том же размере, что и оригинал (четырехстопный хорей с мужскими рифмами). По-русски это звучит по-детски наивно, но весьма возможно, что Блейк для современных англичан звучит так же, как бы нам ни хотелось придать хорошему поэту величия и значимости - с нашей точки зрения. Поэтому здесь лучше будет опустить возможные коннотации метрики перевода.
Сравним буквальный перевод первого четверостишия с переводом Бальмонта:
У Бальмонта тигр не просто горит ярко в ночных лесах, он сразу получает имя "жгучего страха", а в вопросе о том, кто тигра создал, уже предполагается любовь создателя к страшному зверю. Таким образом, в переводе усиливается "страшность" тигра и опускается симметрия (совершенство) его образа.
В этом четверостишии с семантической точки зрения серьезных разночтений с оригиналом нет. Только в последней строке вместо конкретного слова "рука" стоит местоимение "кто", иными словами, акцент переносится с руки создателя на него самого.
Здecь переводчик тоже строго придерживается семантического ряда оригинала. Он заменил мышцы на нервы, модальность заменил на энергичное сказуемое (скрутил), только смесь восхищения и ужаса, которые должен был испытать творец, переданы несколько иначе. Автор оригинала сразу переводит акцент с процесса создания на создателя, а переводчик торопится, он уже при первом ударе сердца говорит о тигре как о готовом звере, чье назначение очевидно.
Первая строка оригинала и перевода совпадает полностью. Однако далее волна эмоций уводит переводчика в сторону. Мозг превращается в мечты, цепи и молот, упоминавшиеся ранее, уже не столько инструмент кузнеца, сколько крепление, соединяющее воедино мечты, наковальня, клещи исчезают, появляется несуразная третья строка (правда, несуразность сама по себе характерна многим строкам оригинала), после которой акт поимки (схватывания) смертельных ужасов уже нельзя назвать частью ремесленного процесса создания живого существа, напоминающего работу создателя Франкенштейна.
Пятое четверостишие перевода по своему семантическому наполнению совпадает с первыми двумя строками пятого четверостишия оригинала, однако смысл его вряд ли близок к смыслу двух строк оригинала. У Блейка звезды в горе бросают копья и рыдают. У Бальмонта появляется упоминание некоего великого часа, когда звезды взывают к друг другу непонятно по какому поводу, а небо загорается влажным блеском их слез, словно они только что пережили кульминацию трагедии и испытали катарсис. У Блейка в том же четверостишии в виде риторического вопроса приводится реакция создателя на облик своего творения и тут же возникает страшный вопрос: "Мог ли Бог, создавший Спасителя (Агнца), создать тигра, это орудие разрушения?"
В переводе Бальмонта последнее четверостишие семантически соответствует последним двум строкам предыдущего четверостишия оригинала. Отличие только одно - Бальмонт выражает в явной форме любовь создателя к своему творению, в то время как у Блейка она подразумевается улыбкой создателя при виде своего творения. Как поэт Бальмонт понимал, что увеличение длины стихотворения на целое четверостишие может ослабить его энергию, поэтому он решил не повторять то, что уже было сказано в начале. Однако повтор обращения автора стихотворения делает его симметричным и относит его к тому же миру, в котором существует симметрия тигра. Отсутствие повтора подчеркивает разницу между мироощущением эмоционального символиста Бальмонта и картины мира визионера Уильяма Блейка.
(Маршак, 1) Перевод Маршака начинается более гладко, чем перевод Бальмонта, может быть, даже глаже, чем текст самого Блейка. В первом четверостишии переводчик сохраняет все основные смысловые единицы оригинала, кроме рук и глаз творца, однако эпитет "огневой" придает образу хищника некоторую декоративность.
(Маршак, 2) В следующем четверостишии сохраняется та же тенденция. Место, где находился огонь глаз тигра, рука, которая его схватила, - все на месте, только чище и красивее, чем в оригинале.
(Маршак, 3) Здесь то же самое.
(Маршак, 4) То же самое.
(Маршак,5) Казалось бы, то же самое, по крайней мере, если говорить о первых трех строках четверостишия, но красота, блеск и сентиментальность реакции звездного неба на появление тигра меняют восприятие его образа - страх перед необъяснимой мощью разрушения тает перед декоративностью картины мира. У переводчика не получилось уместить необходимые образы в три строки, а опустить сравнение творца тигра и творца Агнца было недопустимо, поэтому пришлось развернуть одну строку на целое четверостишие. Это нарушило ритм композиции, но одновременно усилило декоративность всей системы образов. Тигр Маршака слишком красив, чтобы быть страшным, слишком красиво и многословно вспоминается Иисус Христос, поэтому даже бессмертие творца и эпитет "грозный" по отношению к тигру не могут исправить положение.
Следующий перевод выполнен Владимиром Топоровым (здесь он стоит первым). Если сопоставить его с предшествующими переводами, напрашивается мысль о том, что переводчик, прежде всего, старался передать в своем переводе опущенные предшественниками детали и добавлял свои, чтобы сохранить метрику оригинала. Тигр уже не просто ярко горит в ночном лесу, он превратился в кровавый всполох, быстрый блеск, и не где-нибудь, а в полночных долах. Он обрел устрашительную стать, такую, что осталось только спросить творца, как провинившегося школьника: "Да как ты смеешь такое творить?"
Глубины и небеса превращаются в преисподнюю и эдем, ремесленник Блейка одевает царскую диадему, не берет готовый огонь звериных глаз, а зажигает его сам, обжигая руки. Дальше - больше. Сердце тигра становится маятником, который достаточно качнуть разок, и он будет мерно ходить вправо-влево, вправо-влево, непонятно только, чего тут пугаться творцу?
Хребет тигра оказывается можно крепить и прочить, как мир во всем мире, ворочая его в кузне, а мозг тигра злобу свою позаимствовал у того, кто держал его клещами в пылающем горне.
А когда процесс закончился, тигр убежал прочь, как и полагается представителю семейства кошачьих, а его создатель, хотите - верьте, хотите - нет, проводил его влюбленной улыбкой, как и невинного ягненка.
Перевод замыкается повтором первого четверостишия, в котором изменена модальность (посмел - велел) отношения создателя к творению.
THE TYGER
Tyger! Tyger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?
In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the fire?
And what shoulder, and what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? And what dread feet?
What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? What dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?
When the stars threw down their spears,
And water'd heaven with their tears,
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?
Tyger! Tyger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?
Тигр
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
В небесах или глубинах
Тлел огонь очей звериных?
Где таился он века?
Чья нашла его рука?
Что за мастер, полный силы,
Свил твои тугие жилы
И почувствовал меж рук
Сердца первый тяжкий звук?
Что за горн пред ним пылал?
Что за млат тебя ковал?
Кто впервые сжал клещами
Гневный мозг, метавший пламя?
А когда весь купол звездный
Оросился влагой слезной, -
Улыбнулся ль наконец
Делу рук своих творец?
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
Перевод С.Маршака 
ТИГР
Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах,
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?
В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?
Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован - такой?
Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?
В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, -
Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?
Перевод К. Бальмонта
ТИГР, О ТИГР СВЕТЛО СТРАШАЩИЙ...
А
тут - тигр, да еще в джунглях, с которыми британская армия более-менее познакомится только лет через тридцать-сорок, во время боевых действий в Индии. Фантастика. Символ неведомой разрушительной мощи, мощи, расчищающей пространство для нового созидания.
Английский текст "Тигра" сбивчив, как будто правила грамматики не выдерживают напора видения автора, он должен записать все, как есть, и пусть читающий разбирается сам, что тут к чему.
Однако образ получился мощный, и соблазн перевести его в свою литературу очень велик. Давайте посмотрим, что получилось у тех, кто поддался этому искушению.
Сначала рассмотрим общую композицию стихотворения. В нем только шесть четверостиший, при этом первое и последнее из них почти полностью совпадают - они отличаются только модальностью последних двух строк (в первом четверостишии подчеркивается физическая способность создать зверя, а в последнем - нравственная смелость). В стихотворениях такого размера особое значение приобретает соотношение объемов смысловых частей. Более подробно об этом будет сказано при сравнении текстов оригинала и перевода.
Итак, стихотворение "Тигр" состоит из шести четверостиший. Первое четверостишие вводит предмет разговора - тигра - и задает вопрос о том, кто и как его создал (смог создать).
Во втором четверостишии в форме крайне эмоциональных риторических вопросов говориться о том, где мог находиться огонь глаз тигра, и о том, какими крыльями и руками должен обладать тот, кто этот огонь схватил и принес.
Третье и четвертое четверостишия содержат картину создания тигра в мастерской его создателя, очень напоминающей кузницу средних веков.
Пятое четверостишие говорит о реакции на появление тигра окружающего мира (звезд небесных) и его создателя (улыбнулся ли он, он ли создал и тигра, и агнца?).
Шестое и последнее четверостишие замыкает тему, повторяя первое, чуть изменив его модальность (в первом четверостишии - кто смог тебя создать, во втором - кто посмел тебя создать).
Исторически первым переводом стихотворения "Тигр" стал перевод Константина Бальмонта. Формально он выдержан в том же размере, что и оригинал (четырехстопный хорей с мужскими рифмами). По-русски это звучит по-детски наивно, но весьма возможно, что Блейк для современных англичан звучит так же, как бы нам ни хотелось придать хорошему поэту величия и значимости - с нашей точки зрения. Поэтому здесь лучше будет опустить возможные коннотации метрики перевода.
Сравним буквальный перевод первого четверостишия с переводом Бальмонта:
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| Тигр! (написано на древний манер, через у) Тигр! ярко горящий | Тигр, тигр, жгучий страх, |
| В лесах ночи, | Ты горишь в ночных лесах, |
| Какая (какие) бессмертная рука и глаз | Чей бессмертный взор, любя, |
| Смог создать твою страшную симметрию? | Создал страшного тебя? |
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| В каких далеких глубинах иль небесах | В небесах иль средь зыбей |
| Горел огонь твоих глаз? | Вспыхнул блеск твоих очей? |
| На каких крыльях посмел он вознестись? | Как дерзал он так парить? |
| Что за рука посмела схватить огонь? | Кто посмел огонь схватить? |
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| Что за плечо, что за искусство | Кто скрутил и для чего |
| Смогло согнуть мышцы твоего сердца? | Нервы сердца твоего? |
| А когда твое сердце забилось, | Чьею страшною рукой |
| Что за ужасная рука? Что за ужасные ноги? | Ты был выкован - такой? |
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| Что за молот? Что за цепь? | Чей был молот, цепи чьи, |
| В каком горниле был твой мозг? | Чтоб скрепить мечты твои? |
| Что за наковальня? Что за ужасные клещи | Кто взметнул твой быстрый взмах, |
| Посмели схватить его смертоносные ужасы? | Ухватил смертельный страх? |
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| Когда звезды побросали свои копья, | В тот великий час, когда |
| И оросили небеса своими слезами, | Воззвала к звезде звезда, |
| Улыбнулся ли он, увидев свою работу? | В час, как небо все зажглось |
| Тот ли создал Агнца, кто создал тебя? | Влажным блеском звездных слез, - |
| Оригинал | Перевод Бальмонта |
| Тигр! Тигр! ярко горящий | Он, создание любя, |
| В лесах ночи | Улыбнулся ль на тебя? |
| Чья бессмертная рука или глаз | Тот же ль он тебя создал, |
| Посмел сформировать твою страшную симметрию? | Кто рожденье агнцу дал? |
(Маршак, 1) Перевод Маршака начинается более гладко, чем перевод Бальмонта, может быть, даже глаже, чем текст самого Блейка. В первом четверостишии переводчик сохраняет все основные смысловые единицы оригинала, кроме рук и глаз творца, однако эпитет "огневой" придает образу хищника некоторую декоративность.
(Маршак, 2) В следующем четверостишии сохраняется та же тенденция. Место, где находился огонь глаз тигра, рука, которая его схватила, - все на месте, только чище и красивее, чем в оригинале.
(Маршак, 3) Здесь то же самое.
(Маршак, 4) То же самое.
(Маршак,5) Казалось бы, то же самое, по крайней мере, если говорить о первых трех строках четверостишия, но красота, блеск и сентиментальность реакции звездного неба на появление тигра меняют восприятие его образа - страх перед необъяснимой мощью разрушения тает перед декоративностью картины мира. У переводчика не получилось уместить необходимые образы в три строки, а опустить сравнение творца тигра и творца Агнца было недопустимо, поэтому пришлось развернуть одну строку на целое четверостишие. Это нарушило ритм композиции, но одновременно усилило декоративность всей системы образов. Тигр Маршака слишком красив, чтобы быть страшным, слишком красиво и многословно вспоминается Иисус Христос, поэтому даже бессмертие творца и эпитет "грозный" по отношению к тигру не могут исправить положение.
Следующий перевод выполнен Владимиром Топоровым (здесь он стоит первым). Если сопоставить его с предшествующими переводами, напрашивается мысль о том, что переводчик, прежде всего, старался передать в своем переводе опущенные предшественниками детали и добавлял свои, чтобы сохранить метрику оригинала. Тигр уже не просто ярко горит в ночном лесу, он превратился в кровавый всполох, быстрый блеск, и не где-нибудь, а в полночных долах. Он обрел устрашительную стать, такую, что осталось только спросить творца, как провинившегося школьника: "Да как ты смеешь такое творить?"
Глубины и небеса превращаются в преисподнюю и эдем, ремесленник Блейка одевает царскую диадему, не берет готовый огонь звериных глаз, а зажигает его сам, обжигая руки. Дальше - больше. Сердце тигра становится маятником, который достаточно качнуть разок, и он будет мерно ходить вправо-влево, вправо-влево, непонятно только, чего тут пугаться творцу?
Хребет тигра оказывается можно крепить и прочить, как мир во всем мире, ворочая его в кузне, а мозг тигра злобу свою позаимствовал у того, кто держал его клещами в пылающем горне.
А когда процесс закончился, тигр убежал прочь, как и полагается представителю семейства кошачьих, а его создатель, хотите - верьте, хотите - нет, проводил его влюбленной улыбкой, как и невинного ягненка.
Перевод замыкается повтором первого четверостишия, в котором изменена модальность (посмел - велел) отношения создателя к творению.
Однако издеваться легко. Если соединить воедино то, что внешне делает перевод непохожим на оригинал, неожиданно начинаешь понимать, что переводчик позволил себе это для того, чтобы более ясно выразить сходство между мифологией масонства и видением Блейка. Такова его точка зрения. Спорить будем? Как-нибудь в другой раз.
http://translit.newmail.ru/tigerru.html#bl1
