Вершины современной поэзии. "Одежды ангелов суть их тела"

[byddha_krishna1958]

Thierry Bouet. Deslits.

 

Лоция ночи

Елена Шварц

Луну впустил он в левый глаз,

А солнце — в правый,

Разум гас.

За переносицей его

Свершилось брака торжество.

Под чаном огнь развел,

Шептал, чего-то сыпал,

Нырнул в кипящее жерло,

С молитвой к небу обратясь:

«За Бога растворюсь сейчас,

Как погибал и Он за нас,

За Бога распадусь тотчас,

Чтоб вырос из земли алмаз».

Пришел нескоро ученик,

Нашел он чан остывший,

В нем — белый порошок,

Как манна.

На дне — большую жабу,

Во мгле ее зеленой чистой

Был человечек с ноготок,

Весь каменистый.

Но взять его он не решился

И бросил в море — видеть сны.
 

http://knigosite.ru/library/read/82133

Мне все виднее, все видней,

Ау-ау — о ангел мой!

Я становлюсь глухонемой.

Но что же этого честней?

Я слишком долго много знаю,

Я задыхаюсь — пузырями

Прольется только лепет злой.

Тебя — и то, о ангел мой, —

Дозваться ли глухонемой?

Хотела я достать руками

Ту точку — там, где вокализ

Хватает ангела босого

За пятку — то ль он тянет вниз,

То ль ангел вверх его — не знаю.

Меня не слышал ангел мой,

И полетела вверх ногами,

И становлюсь глухонемой,

И с духом говорю глазами —

Меня ты слышишь, ангел мой?

========================

Пусть церковь тоже человек

И вросший в землю микрокосм,

А нас ведь освятил Христос,

Так вознесись главой своей

Превыше каменных церквей.

Раньше я все мысли говорила,

Я тогда была как люди тоже,

На свечу ночную на могиле

Под дождем весенним я похожа.

Оглянулась, оборотилась:

Есть у церкви живот, есть и ноги.

По живот она в землю врылась,

А земля — грехи наши многи.

Есть и сердце у нее,

Через кое протекали

Поколенья на коленях,

Что кровинки — тень за тенью,

Гулкий шепот покаянья.

Из тела церкви выйдя вон,

В своем я уместилась теле,

Алмазные глаза икон

По-волчьи в ночь мою смотрели.

Темное, тайное внятно всем ли?

О, сколько раз, возвращаясь вспять,

Пяту хотела, бросаясь в землю,

Церкви в трещинах целовать.

И, крестясь со страхом и любовью,

В ее грудь отверстую скользя,

Разве мне ее глухою кровью

Стать, как этим нищенкам, нельзя?
=====================================

Звезды вживлены в крылья,

В бархат несминаемый вечный,

С лицом огромным меж нежных крыл —

Мужским и нечеловечьим.

Из винтовок она вылетает,

Впереди пули летит,

Кто видал ее — не расскажет,

Как она свое стадо клеймит,

Называли, именовали —

Ангел смерти трудолюбив,

Океаны что мысль пролетала,

Каждый колос ревниво срезала

Из бескрайних все новых нив.

Закружилась она, зашептала,

Легким взмахом сознанье темня:

Как же ты воротиться мечтала,

Если ты видала меня?

================================

Весной мертвые рядом

В мертвых холодном песке

Стану и я песчинкой,

На голубом виске

Разведу лепестки и тычинки.

Луна пролетает, горя,

Только не эта, другая.

Мертвых холодных моря

Без берегов и без края.

Подросток — только он один — он одинокость с Богом делит,

Но уж зовет поводыря его душа, привстав над телом.

Никогда ты не будешь уже одиноким — это верно тебе говорю —

Духи липнут к душе — всюду кто-нибудь будет — в аду ли, в раю.

Душ замученных промчался темный ветер,

Черный лед блокады пронесли,

В нем, как мухи в янтаре, лежали дети,

Мед давали им — не ели, не могли.

Их к столу накрытому позвали,

Со стола у Господа у Бога

Ничего они не брали

И смотрели хоть без глаз, но строго.

И ребром холодным отбивали

По своим по животам поход-тревогу.

И тогда багровый лед швырнули вниз

И разбили о Дворцовую колонну,

И тогда они построились в колонны

И сребристым прахом унеслись…

Может, я безумна? — о йес!

Ах, покойников шумит бор сырой и лес.

Ах, чего же вы шумите, что вы стонете?

Не ходила на кладбище по ночам.

Так чего ж вы стали видимы и гоните?

И не тратьтесь на меня по пустякам.

И ты, поэт, нездешний друг!

Но и тебя мне видеть жутко,

Пророс ты черной незабудкой,

Смерть капает из глаз и рук.

Он смерть несет, как будто кружку

Воды колодезной холодной,

Другой грызет ее, как сушку,

И остается все голодный.

Моя душа меня настигла — ой!

Где ты была — неважно, Бог с тобой,

Любовь из пальцев рвется ко всему,

К уроду, к воробью — жилищу Твоему.

А вот и кровь бредет — из крови волоса —

Розовые закатила глаза.

Я человек — она плачет — я жажду!

О Маринетти — тю ля вулю,

Ну так и стражди.

И все-таки могучий Дионис,

Обняв за икры Великий пост,

Под лед летает к рыбам вниз

И ниже — ниже — выше звезд.

И в их смешенье и замесе,

В их черно-белой долгой мессе

Ползу и я в снегах с любовью,

Ем серый снег вразмешку с кровью.

И в эти дни, в Великий пост,

Дождь черный сыплется от звезд,

Кружком обсели мертвецы,

Повсюду волочу их хвост.

И Юнг со скальпелем своим

Надрежет, не колеблясь, душу

И имя тайное мое

Горячим вдышит ветром в уши.

Косматый мрак с чужим лицом

Моим прикинулся отцом,

Свою непрожитую силу

Из жирной киевской земли,

Из провалившейся могилы

Вливает в вену мне — возьми!

Нет, не про вас души алтарь!

Что надо вам, умершим всем?

И так я, как безумный царь,

И снег, и глину, звезды ем.

Пью кровь из правого соска

Такую горькую — напрасно

За плечи тащите меня

В ад, как в участок, вы — так страстно.

Всю вашу цепь столкну в овраг —

Душой, не телом, в теле — тесно,

Когда Страстной я слышу шаг,

Гром тишины ее небесной.

Вы, звери, крыльями шумя,

Хотите поглотить меня,

Вы, птицы, сладкий тленный мозг

Из кости алчете — из сердцевины.

Аркольский я — пусть слабый — мост,

Толкнете — полетит в пучину

Космический Наполеон,

И мир, и свет, и блеск времен.

Стоит, меняя маски, лица

И пятки мне вдавив в глазницы.

Меча вы слышите ли звон?

Всю вашу цепь столкну в овраг —

Душой, не телом, в теле — тесно,

Когда Страстной я слышу шаг,

Гром тишины ее небесной.

5

Смерть — это веселая

Прогулка налегке,

С тросточкой в руке.

Это — купанье

Младенца в молоке.

Это тебя варят,

Щекотно кипятят,

В новое платье

Одеть хотят.

Смерть — море ты рассвета голубое,

И так в тебя легко вмирать —

Как было прежде под водою

Висеть, нырять,

Разглядывая призрачные руки

И тени ног, —

Так я смотрю сквозь зелень, мглу разлуки

В мир, как в песок.

Ты умер — расцветает снова

Фиалковый цветок.

Ты, смерть, — пчела, и ты сгустить готова

В мед алый сок.

Не бойся синей качки этой вечной,

Не говори — не тронь меня, не тронь, —

Когда тебя Господь, как старый жемчуг,

Из левой катит в правую ладонь.

=======================================

1. Усилие

По эту сторону биенья

Сердечного — я в темноте,

Но я за гриву хвать мгновенье —

Ему уже не пролететь.

Как рыба в дыры под землей,

Соединивших две реки,

Так я скользнула пустотой,

Напрягшись, — тяжкою стрелой

В жары духовные — рукой

Души, самой душой

Небесные задеть огни.

Чтоб все бесовское во мне

Признали ангелы своим —

Раз прокалил его в огне

Своей печатью Элохим.

Так вытянувшись и закрыв

Глаза заемные, земные,

Я помнила, что тьма была

Когда-то Богом, но стекла,

Землей сгустясь, а я — пчела,

И светом я верну ее в края родные.

2

Ночь. Перевертывается карта

Своею черной стороной.

Они сначала без азарта

Играют, козыряя мной.

. .

Туманный передернет снова,

Трехглазый шепчет — не отдам,

И вот уж я — валет трефовый,

Разорванный напополам.

3. Темный ангел

Все это было со мною во сне

При голой, и скользкой, и спелой луне.

I

Проникновенье пара в пар

(А сонная душа есть дым непрочный)

Или невиннее всего,

Иль, может быть, — всего порочней.

Как бы повторяя паденье,

Ангел свалился с небес,

И, в темное облако слившись,

Кружили мы под потолком.

И кости мои растворились,

И кровь превратилась в ихор.

Чужим ли крылом, заемным

Я пробовала взмахнуть.

Долго во мне он копался —

Как будто зерно искал,

В котором вся сладость земная

И тайна, — и не отыскал.

II

Темный дух к душе моей

Приникнул — к вене кровеносной.

Из тела выщелувшись, я

Большою стану вдруг и грозной.

Огненным сияющим медведем,

Всю меня свечением обняв,

Трепетом все кости мне сломав…

В нем обида темная играет.

Ты не видишь — я ведь умираю,

Мою душу тела вне всю корчит,

Он меня зашепчет, защекочет.

Пламя пожирает свой подсвечник,

Погляди — ведь мы несемся в вечность,

И со мною скоро ты растаешь

В сполохах и вздохах. Понимаешь?

4

Нарцисса я сужу за недостаток

К себе любви.

Уж я-то не поверю отраженьям —

В воде ль, в крови.

Ах, эйнджелс, духи, когда бы вы могли

Хоть на мгновенье

Глухонемого «я» извлечь коренья

И стебли бледные из бешеной земли.

Когда б устроили одно

Мне с ним короткое свиданье,

Чтоб прошептало мне оно

Свои желанья.

Его слегка поцеловав,

Я буду знать, что я жива,

Я буду знать, что «я» во мне

Спит в черноземной глубине.

5. Диалог

Имя с окнами на запад и восток

Дал мне Бог.

А душа открыта на все четыре —

В ней кто хочешь живет — как в своей квартире.

«Вы ли — те ли?

Вы откуда вылетели?

Вы, наверное, оттуда,

Полыхает где Иуда?» —

«Мы сорные духи,

Ненужные души,

С тобою хотим мы сцепиться

И кровью твоей насладиться». —

«Умру я и стану такою,

Как вы, беспризорной душою,

И одною из неисчислимых,

Холодной искрой огня

Закружусь пред глазами любимых,

И они не узнают меня?» —

«Мы не грешные души,

И ничто нас не сушит,

И никто не мучает нас,

Никого не любили,

Нас за это забыли,

Ты открой нам на миг свой глаз.

Мы просто пыль,

Мы пыли тень,

Открой, открой

Ресниц плетень.

Видишь — брат мой совсем

Озяб и промок,

Отвори, отвори

Зрачок.

Мы пришли из такой далекой тьмы,

Глубже ада она и черней,

На мгновенье — и сразу скроемся мы —

Пожалей ты нас, пожалей.

Ты не бойся вреда,

Только крылья посушим,

Улетим навсегда,

Ведь не злые мы души».

И впустила я их,

Этих мошек чужих,

И теперь их поди прогони,

В хрусталик въелись они.

«Нет, в море хладного злого огня

Мы не уйдем назад».

И если окликнете вы меня,

Они вам посмотрят в глаза.

6. Ночная толчея

I

И днем бывает иногда —

И рыбкой пойманной блеснет

Вдруг ангел —

Но уж смыкается вода,

Вода слепого дня.

Зато уж ночью —

Ангелов круженье,

Демонов кишенье,

А уж заблудшие души —

Что вестовые в сраженье.

Я руку подниму —

И стаи пестрых душ

Ее пронижут горячо, —

Они влетят, как птицы в тучу,

И вылетят через плечо.

Во тьме меж мною и стеной

Порхает серебристый рой.

Вся их толпа синя, бела,

Спешат, снуют куда-нибудь,

И тьма всегда для них была

Что смертным — зимний путь.

Вот души — радужней микробов —

Исцвечивают мглу дотла.

Куда спешат, и где их дом?

И тьма всегда для них была

Увеличительным стеклом.

Людей и ангелов такая

Толчея —

Тебя не сыщет никакая

Гончая.

Давка — как много их,

Всякому дай пролететь.

Будто конвертов живых

Белая круговерть.

Что вы, люди и духи,

Что вы несете во брюхе?

«Икринку. Иону. Весть».

II

Все сыплется песок ночной,

Ночь превратилась в снег.

Боюсь — за этой мелкотой

Вослед придет другой.

Умрет, бывает, человек

Один, порой глухой,

Подумают — инфаркт, инсульт…

А нет! Убийство тут.

Убийцу в суд не позовут

И оправдали б там,

Он убивает только тем,

Что существует сам.

Вот контур легкий зашуршал,

Сгустился темный свет,

И сердце ужас смертный сжал…

Свидетелей-то нет.

 

 

Comments

[bydda-krishna.livejournal.com]

В ангельских вижу повадках я нечто дельфинье.
Вот, изогнувшись, ныряют всем скопом.
Крылий их тонкотканных сияющих клинья
В воздухе чертят круги и змеиные тропы.
Вот, кувыркаясь, летают вверх-вниз
И воробьями вьются.
Уж меня облепили они, что карниз,
И смеются.
Может быть, часто зрачок прижимаю к луне,
Кожа ее осталась на дне —
Вот и мерещится мне.
В ангельских вижу повадках я нечто павлинье,
То разгорятся, то гаснут.
Вижу тела их из огненных линий —
Это опасно.
Так на вид — просто облачко, светлый дымок,
Глаз в середине, как щупальца спрута — ресницы,
То пикируют прямо в глазницы,
То, как пробки, летят в потолок.
То на ресницах сидят и болтают
Горсткой огня и зерна,
Внутрь влетают и вылетают,
Будто я им равна.
Ах! Равны мы и вправду, огнистые тени,
Хоть для вас я — что бабочке глиняный дом.
Мы равны — мириады, обломки, ступени —
И по ним, спотыкаясь, бредем

[bydda-krishna.livejournal.com]

В сквозняк врезается звезда,
А за окном хрустенье льда,
Пусть все во мне горит, дрожит,
Любви порывам надлежит
Умолкнуть в ночь — когда
Зовут, звенят колокола.
Мгла в небесах так зелена,
Там сумеречный лес.
«Возьми моих два-три ребра
И исцелуй их до утра
До сини», — шепчет бес.
В простые дни совсем не грех
Любить любимых всех.
Но нынче нас зовут: «Пойдем!»
А мы упрятались вдвоем
В хрустальный злой орех,
И сотни, сотни нас.
Пусть, истлевая, как свеча,
Погаснем мы сейчас
За то, что двери не нашли,
А спрятались в алмаз.
Святые надушились все
И в небесах плывут,
За окнами и хруст и гуд,
Стучат в окно, зовут.
Господень ноготь прочеркнул
Стекло — и, вжикнув, стихнул он,
Как будто хриплый стон.
«За сладких несколько минут
Ты, может, вечность потерял,
Не жаль тебе, тебе?» Молчал
И в сердце крепче целовал,
В дрожащий перезвон.

[bydda-krishna.livejournal.com]

Звезда по небесам идет,
Звезда по облакам плывет
И скачет через тучи.
Она не мертвый хладный шар,
Она есть дух могучий.
Гори-свети, пылай-гори,
Клянусь я всею кровью
И всей зарытою во мне
Божественной любовью —
Что то не камень в облаках,
Бездушно в цель летящий, —
Нет, это дух, нет, это ум,
Округлый и горящий.
И больше я тебе скажу,
Раз уж такие речи,
Смотри — есть крылья у него
И луком птичьи плечи.
Отец и Сын расчленены —
Он свяжет горлом певчим.
Как кровь от сердца к голове,
В огне несет он вести.
Глаза поднявши к синеве,
Пойдем с волхвами вместе.
Он искры сыплет в высоте
Путем из света в тьмы
И шепчет, плачет в пустоте:
«Я, Ты, они и мы, —
Все перепутав и поняв: —
Сон, Ягве, Элохим и яд».
Он знает — будет в темноте
В раскрылья он распят.
Он молнией ли шаровой,
Невидимым ли током
Летит над нашей головой
Всегда, всегда с Востока.