![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958Один из самых оригинальных фильмов советской эпохи.
Другое название: Комиссар быта / Дискобол / Волшебный комсомолец
Режиссер: Абрам Роом
Сценарист: Юрий Олеша
Оператор: Юрий Екельчик
Композитор: Гавриил Попов
Художники: Владимир Каплуновский, Мориц Уманский
Страна: СССР
Производство: Украинфильм
Год: 1935
Актеры: Дмитрий Дорлиак, Юрий Юрьев, Ольга Жизнева, Максим Штраух, Георгий Сочевко, Валентина Серова, Ирина Володко, Александр Чистяков, Иван Кононенко-Козельский, Дмитрий Голубинский, Иван Коваль-Самборский, Петр Репнин, Елена Мельникова, Гурейкина
Жанр: драма, экранизация
Философско-романтическая драма о любви и ревности в наступающем идеальном бесклассовом обществе по одноименной кинопьесе Ю. К. Олеши.
В кинопьесе «Строгий юноша» Олеша попытался создать тип нового молодого героя, человека, наделенного лучшими физическими и духовными свойствами нескольких поколений молодежи. Однако фигура героя кинопьесы Гриши Фокина получилась в значительной степени умозрительной и не слишком жизнеспособной.
Один из интереснейших фильмов советского кино 30-х годов.
В 1936 году фильм был запрещен. Начиная с середины 60-х годов появился на экранах, сначала маленьких просмотровых залов ВГИКа, а затем вышел на экраны творческих домов. В 1974 году по праву занял место в ретроспективе фильмов Роома, посвященной его 80-летию
Лирико-социальная декадентская драма
В отличие от скандинавской традиции, согласно которой короткое лето — это счастливая и умиротворяющая пора в жизни отдельного человека и в миропонимании многих обитателей северных ландшафтов, для нас, тоже живущих не в таких уж южных широтах, знойная пора иногда может восприниматься отнюдь не в радужных тонах. Вот и в советском кино можно найти поразительные прозрения, как за летней пасторалью и внешней благостностью размеренного, даже размягчённого под солнцем ничегонеделанья скрываются опустошительная драма, общественный слом, катаклизм эпохи.
Упоминание о скандинавской традиции вовсе нелишне, поскольку режиссёр Абрам Роом был большим поклонником творчества Кнута Гамсуна. И даже без знания этого факта можно интуитивно почувствовать, что в его уникальном по стилю фильме «Строгий юноша» словно разлита в воздухе причудливая смесь изощрённого, манерного декадентства, плотски-праздничного восприятия действительности (стóит лишь взглянуть на пышущие здоровьем и молодостью тела юных спортсменов и спортсменок, или на импрессионистски, но сочно представленную наготу женщины-купальщицы, выходящей из пруда).
И всё сочетается со вполне советской по духу эстетикой комсомольско-спортивных парадов и оптимистически-радужного отношения к социалистическому миру в тот момент, когда он уже начал проваливаться куда-то в прорву. Отнюдь не пышное и величавое «сталинское барокко», которое формировалось в те же годы (допустим, в лентах Григория Александрова — начиная ещё с «Весёлых ребят» и заканчивая «Светлым путём»), а ещё более странный симбиоз «сталинского декаданса», проникнутого неприкрытой чувственностью и одновременно изысканностью платонических страстей.
Но это не только не было поддержано и усвоено благодаря «Строгому юноше», а наоборот, вызвало глухое раздражение властей, по всей видимости, и самого Сталина, который уже тогда превратился в главного киноцензора страны. Фильм был обвинён в формализме и запрещён к выпуску на экран, однако не случайно именно он был полузакрыто (для студентов и специалистов) возвращён в обиход где-то в середине 60-х годов (вот ещё одна «летняя пора» в истории СССР), на волне переоценки творчества Роома.
Режиссёр явно заслуживал высочайшего признания и, кстати, тогда же смог вернуться в своей непростой карьере к утончённому поиску своеобразных стилевых решений уже на материале литературной классики («Гранатовый браслет», «Цветы запоздалые», «Преждевременный человек»). Между прочим, и самого Абрама Роома можно было назвать «преждевременным человеком», как и Юрия Олешу, автора сценария «Строгого юноши», развившего мотивы своего гениального романа «Зависть». И сама их картина намного опередила 30-е годы, не вписавшись в представления о «лучшей на свете и счастливой эпохе».
Разумеется, данную ленту можно воспринимать и как особую love story по-советски, куда более вызывающую и радикальную, нежели тоже роомовская «Третья Мещанская», потому что нетрадиционный «любовный треугольник», этот ménage à trois времён угасающего нэпа, был превращён в вовсе недопустимый адюльтер периода энергичного социалистического строительства. Также небезынтересны предварительные варианты названия фильма — «Комиссар быта» и «Волшебный комсомолец».
История внезапной страсти, которая охватила молодого дискобола-комсомольца с мускулистым торсом и неожиданно нежной душой по отношению к гораздо более старшей по возрасту женщине — жене какого-то преуспевающего врача, купающегося в роскоши и праздности существования в некоем особняке-дворце где-то на юге страны, подспудно выражает тайную мечту, навязчивое желание, неутолимую зависть нового поколения, воспитанного уже при социализме. Оно наперекор провозглашаемым в картинной позе идеалам всё равно стремится приобщиться если не к материальным ценностям, вещному миру и беспечности обеспеченного быта, так хотя бы к ускользающей мимо (словно прошумевшая ветвь, полная цветов и листьев — вспомним изумительный олешевский образ), улетучивающейся в никуда духовности и возвышенности прежнего уклада жизни тех, кто ещё застал дореволюционные времена.
Между женщиной «бальзаковского возраста» (актрисе Ольге Жизневой, жене Абрама Роома, было во время съёмок 37 лет) и примерно девятнадцатилетним юношей, то есть ровесником Октября, пролегает не только возрастная и социальная пропасть, но — что куда неотвратимее — исторический разлом, насильственная смена эпох. Своего рода несостоявшееся «бабье лето» героини средних лет, которая так и не позволила себе даже подумать о возможности ответить взаимностью на открытые и пугающие проявления чувств юного дискобола, вступает в неразрешимое противоречие с предлетним ощущением немедленной и непременной реализации своего права на радость и счастье, что переполняет тело и душу комсомольца.
Есть непостижимое предостережение в том, как натура южного лета — кажется, оно продлится вечность, подобно неиссякаемой молодости, которая вызывает, в свою очередь, подсознательную зависть у тех, кто прошёл «земную жизнь до половины» (любопытно, что Роом снял столь этапную картину в возрасте 42-х лет — сравните по этому принципу с лентами «Восемь с половиной» Феллини, «Июльский дождь» Хуциева, «Всё на продажу» Вайды, «Зеркало» Тарковского…) — таит в себе скрытую угрозу стремительного краха.
Зыбкая частная пастораль затем обернётся общественной и более того — всемирной катастрофой. За летом 1936 года последует страшный 1937-й. Стремящийся выжить и приспособиться к режиму полуопальный Абрам Роом будет вынужден к июню 1939 года, почти накануне своего 45-летия, подготовить к выпуску на экран новую «оборонную» работу «Эскадрилья № 5», которая на стадии съёмок вообще называлась пророчески: «Война начинается». А ещё через два года, именно летом, разразится настоящая война, абсолютно не такая лёгкая и скоротечная, как виделось.
1998
http://www.kinopoisk.ru/level/3/review/944820/
Другое название: Комиссар быта / Дискобол / Волшебный комсомолец
Режиссер: Абрам Роом
Сценарист: Юрий Олеша
Оператор: Юрий Екельчик
Композитор: Гавриил Попов
Художники: Владимир Каплуновский, Мориц Уманский
Страна: СССР
Производство: Украинфильм
Год: 1935
Актеры: Дмитрий Дорлиак, Юрий Юрьев, Ольга Жизнева, Максим Штраух, Георгий Сочевко, Валентина Серова, Ирина Володко, Александр Чистяков, Иван Кононенко-Козельский, Дмитрий Голубинский, Иван Коваль-Самборский, Петр Репнин, Елена Мельникова, Гурейкина
Жанр: драма, экранизация
Философско-романтическая драма о любви и ревности в наступающем идеальном бесклассовом обществе по одноименной кинопьесе Ю. К. Олеши.
В кинопьесе «Строгий юноша» Олеша попытался создать тип нового молодого героя, человека, наделенного лучшими физическими и духовными свойствами нескольких поколений молодежи. Однако фигура героя кинопьесы Гриши Фокина получилась в значительной степени умозрительной и не слишком жизнеспособной.
Один из интереснейших фильмов советского кино 30-х годов.
В 1936 году фильм был запрещен. Начиная с середины 60-х годов появился на экранах, сначала маленьких просмотровых залов ВГИКа, а затем вышел на экраны творческих домов. В 1974 году по праву занял место в ретроспективе фильмов Роома, посвященной его 80-летию
Лирико-социальная декадентская драма
В отличие от скандинавской традиции, согласно которой короткое лето — это счастливая и умиротворяющая пора в жизни отдельного человека и в миропонимании многих обитателей северных ландшафтов, для нас, тоже живущих не в таких уж южных широтах, знойная пора иногда может восприниматься отнюдь не в радужных тонах. Вот и в советском кино можно найти поразительные прозрения, как за летней пасторалью и внешней благостностью размеренного, даже размягчённого под солнцем ничегонеделанья скрываются опустошительная драма, общественный слом, катаклизм эпохи.
Упоминание о скандинавской традиции вовсе нелишне, поскольку режиссёр Абрам Роом был большим поклонником творчества Кнута Гамсуна. И даже без знания этого факта можно интуитивно почувствовать, что в его уникальном по стилю фильме «Строгий юноша» словно разлита в воздухе причудливая смесь изощрённого, манерного декадентства, плотски-праздничного восприятия действительности (стóит лишь взглянуть на пышущие здоровьем и молодостью тела юных спортсменов и спортсменок, или на импрессионистски, но сочно представленную наготу женщины-купальщицы, выходящей из пруда).
И всё сочетается со вполне советской по духу эстетикой комсомольско-спортивных парадов и оптимистически-радужного отношения к социалистическому миру в тот момент, когда он уже начал проваливаться куда-то в прорву. Отнюдь не пышное и величавое «сталинское барокко», которое формировалось в те же годы (допустим, в лентах Григория Александрова — начиная ещё с «Весёлых ребят» и заканчивая «Светлым путём»), а ещё более странный симбиоз «сталинского декаданса», проникнутого неприкрытой чувственностью и одновременно изысканностью платонических страстей.
Но это не только не было поддержано и усвоено благодаря «Строгому юноше», а наоборот, вызвало глухое раздражение властей, по всей видимости, и самого Сталина, который уже тогда превратился в главного киноцензора страны. Фильм был обвинён в формализме и запрещён к выпуску на экран, однако не случайно именно он был полузакрыто (для студентов и специалистов) возвращён в обиход где-то в середине 60-х годов (вот ещё одна «летняя пора» в истории СССР), на волне переоценки творчества Роома.
Режиссёр явно заслуживал высочайшего признания и, кстати, тогда же смог вернуться в своей непростой карьере к утончённому поиску своеобразных стилевых решений уже на материале литературной классики («Гранатовый браслет», «Цветы запоздалые», «Преждевременный человек»). Между прочим, и самого Абрама Роома можно было назвать «преждевременным человеком», как и Юрия Олешу, автора сценария «Строгого юноши», развившего мотивы своего гениального романа «Зависть». И сама их картина намного опередила 30-е годы, не вписавшись в представления о «лучшей на свете и счастливой эпохе».
Разумеется, данную ленту можно воспринимать и как особую love story по-советски, куда более вызывающую и радикальную, нежели тоже роомовская «Третья Мещанская», потому что нетрадиционный «любовный треугольник», этот ménage à trois времён угасающего нэпа, был превращён в вовсе недопустимый адюльтер периода энергичного социалистического строительства. Также небезынтересны предварительные варианты названия фильма — «Комиссар быта» и «Волшебный комсомолец».
История внезапной страсти, которая охватила молодого дискобола-комсомольца с мускулистым торсом и неожиданно нежной душой по отношению к гораздо более старшей по возрасту женщине — жене какого-то преуспевающего врача, купающегося в роскоши и праздности существования в некоем особняке-дворце где-то на юге страны, подспудно выражает тайную мечту, навязчивое желание, неутолимую зависть нового поколения, воспитанного уже при социализме. Оно наперекор провозглашаемым в картинной позе идеалам всё равно стремится приобщиться если не к материальным ценностям, вещному миру и беспечности обеспеченного быта, так хотя бы к ускользающей мимо (словно прошумевшая ветвь, полная цветов и листьев — вспомним изумительный олешевский образ), улетучивающейся в никуда духовности и возвышенности прежнего уклада жизни тех, кто ещё застал дореволюционные времена.
Между женщиной «бальзаковского возраста» (актрисе Ольге Жизневой, жене Абрама Роома, было во время съёмок 37 лет) и примерно девятнадцатилетним юношей, то есть ровесником Октября, пролегает не только возрастная и социальная пропасть, но — что куда неотвратимее — исторический разлом, насильственная смена эпох. Своего рода несостоявшееся «бабье лето» героини средних лет, которая так и не позволила себе даже подумать о возможности ответить взаимностью на открытые и пугающие проявления чувств юного дискобола, вступает в неразрешимое противоречие с предлетним ощущением немедленной и непременной реализации своего права на радость и счастье, что переполняет тело и душу комсомольца.
Есть непостижимое предостережение в том, как натура южного лета — кажется, оно продлится вечность, подобно неиссякаемой молодости, которая вызывает, в свою очередь, подсознательную зависть у тех, кто прошёл «земную жизнь до половины» (любопытно, что Роом снял столь этапную картину в возрасте 42-х лет — сравните по этому принципу с лентами «Восемь с половиной» Феллини, «Июльский дождь» Хуциева, «Всё на продажу» Вайды, «Зеркало» Тарковского…) — таит в себе скрытую угрозу стремительного краха.
Зыбкая частная пастораль затем обернётся общественной и более того — всемирной катастрофой. За летом 1936 года последует страшный 1937-й. Стремящийся выжить и приспособиться к режиму полуопальный Абрам Роом будет вынужден к июню 1939 года, почти накануне своего 45-летия, подготовить к выпуску на экран новую «оборонную» работу «Эскадрилья № 5», которая на стадии съёмок вообще называлась пророчески: «Война начинается». А ещё через два года, именно летом, разразится настоящая война, абсолютно не такая лёгкая и скоротечная, как виделось.
1998
http://www.kinopoisk.ru/level/3/review/944820/
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
О...
Date: 2011-05-06 11:45 am (UTC)Фильм, кстати, фигурирует во многих учебниках и программах мировых киношкол, он наполнен оригинальными киноприёмами, которые потом стали языком кино.
Но есть и у Роома и откровенные цитаты, та же гонка на колесницах - стырена из "Олимпии" Рифеншталь....
Re: О...
Date: 2011-05-07 12:04 am (UTC)Re: О...
Date: 2011-05-07 12:14 am (UTC)- Маша!
- ЧтоооОО!?
Красивый фильм и реалистически-фантастический. Очень своевременный, потому что пропитан пролетарской ненавистью к интеллигенции. Прямо вот - последний тренинг перед 37-м годом для пролетариата и крестьянства.
Хотя Олеша с Роомом не удержались и вставили туда пару коротких эпизодов для себе подобных :-)
Там есть такое место, когда на квартиру героя приходит с устным посланием подхалим-иждивенец, он говорит комсомольцам-роботам в монологе всё своё к ним отношение, и в какой-то момент, я начинаю ему верить! А потом он вдруг спохватывается, осматривает присутствующих и расстроено замечает: "А впрочем для кого это я сейчас говорю?".
Это где-то за 20 секунд до фразы Коли-дискобола: "Да как он может! Да как он смеет!! Его же надо... УБИТЬ!!!".
В общем, люблю это фильм :-)