Фильм, который нельзя пропустить

Борис Годунов

Год: 2011

http://lenotte.livejournal.com/?skip=10&tag=cinema

Владимир Мирзоев снял для кино «Бориса Годунова», переселив персонажей русской истории в современную Москву – и они там чувствуют себя не хуже, чем в XVI веке.

Фильму удалось сомкнуть связь времен. Без швов и зазоров. Стали отчетливо видны дурные, возможно, гибельные закономерности российской истории.

Трагедию Пушкина в кино еще не ставили без соболей да взятых напрокат сокровищ Грановитой палаты. В отличие от Шекспира, которому режиссеры все время ищут привязки к нашим дням. Удается это лишь частично: театральная условность на фоне небоскребов кажется еще условней. Мирзоев каким-то образом сделал невозможное: стих Пушкина среди лимузинов, танков и бассейнов зазвучал с новой силой, каждое слово нашло свою нишу, обрело еще более широкий, наращенный временем смысл. Ощущение, что в дряблое тело впавшего в анемию российского общества сделали инъекцию давно забытых страстей – и оно зашевелилось, стало подавать признаки жизни. Это еще не общество (оно распалось) – но уже его действующая модель. Как становится ясно в ходе киносеанса, - универсальная и на все времена. Теперь можно закладывать в картину сколько угодно летучих, на миг возникающих ассоциаций с персонажами ушедшими и живыми, из начала ХХ века, из любого его десятилетия, из наших дней. Ассоциации так эфемерны, они поданы таким легким касанием, что все время кажется: почудилось. И только тебе. Высший пилотаж кинематографического мышления и режиссуры.

Но вспомним, что Пушкин снабдил эту непреходящую модель российского общества экзотической для наших дней субстанцией совести. На фоне московского Сити это кажется открытием невероятным и совершенно неуместным. Совесть способна болеть, новая Россия давно и счастливо обходится без нее во многих ключевых ситуациях - и вот на тебе! Авторитетом Пушкина ее насильственно впрыснули в нашу реальность - как проявляющее вещество. И опыт удался: дряблое тело стало конвульсивно двигаться. Стало испытывать предписанные Пушкиным муки - среди небоскребов, лимузинов, баров и мобильников. Шуйский и Воротынский озабоченно беседуют в членовозе: «Москва пуста; вослед за патриархом к монастырю пошел и весь народ...» Варлаам встревоженно разбирает царский указ с айфона. Авантюрист Отрепьев прет на Москву на танке. Сцена у фонтана стала игрой в поддавки у бассейна. Думский дьяк в облике Парфенова вещает официальные новости с ЖК-панелей, отсылая новую Россию куда-то в «1984». Убийство отрока вынесено в пролог, и отрок почему-то вызовет в памяти судьбу царевича Алексея. В умирающем Борисе (фантастическая работа Максима Суханова) вдруг на миг почудятся черты мумии в мавзолее – простое зрительское наваждение, чур меня. Но уже засело занозой, не выдернешь. Словно Пушкин и это всё предвидел.

Антураж сменился, суть событий – ничуть. Пушкинский стих только заново ее высветил, «остранил» привычное, связал с русской историей, циклически повторяющейся, как дурном сне.

Где нужно, автор фильма скорректировал автора пьесы – незаметно, тактично. Гришке не 20, а 35, и его играет Андрей Мерзликин. И то правда: какая Марина теперь поверит двадцатилетнему инфантилу, еще не пришедшему в сознание после «Рио 3D»! Зато Басманов (Петр Федоров) стал молодым да ранним, такого легко представить себе в предводителях каких-нибудь очередных «наших». Автор фильма за аллюзии ответственности не несет: он лишь сделал историю слепком любых российских времен. Он сам, похоже, изумлен тем, как удивительно лег Пушкин на современную ситуацию – Шекспиру такое не удавалось. Возможно, потому, что Англия сумела довольно далеко уйти от эпохи театра «Глобус», а Россия так и крутится в том же беличьем колесе, наступает раз за разом на те же, еще Пушкиным воспетые грабли.

Наиболее выразительную трансформацию претерпел «народ». У Пушкина он покорно «безмолвствовал», потому что понимал, как мало от него зависит. Новое время изобрело еще более эффективный способ его отчуждения (все-таки в техническом прогрессе есть кое-какой толк): теперь народ сидит по ту сторону стеклянного аквариума и смотрит кремлевские интриги как очередное телешоу. То, что политика у нас стала телевизионной развлекательной программой для пипла, где плескаются соками и таскают женщин за волосья, - давно не новость. Что нужно народу – из телеящика всегда веско скажут (Леонид Парфенов незаменим в роли думного дьяка Щелкалова), и думать тут не предусмотрено. Народ в фильме представлен двумя социальными группами, каждая из трех-четырех человек у телеящика. Рабочий класс лаконично оценивает показанное ему событие, чокаясь и презрительно закусывая огурцом. Сильно потраченная молью интеллигенция принимает чужую боль как свою не закусывая: закуской делу не поможешь. А когда передача закончится – щелкнешь пультом, и мальчики кровавые исчезнут как страшный триллер. Тут и безмолвствовать поздно - пора на боковую.

Мирзоев не экранизирует Пушкина, и сверять его трактовку с известными сценическими воплощениями или трагическим кукольным театром в давнем фильме Сергея Бондарчука было бы глупо. Он Пушкиным тестирует нашу современность. Пушкин не только идеально в нее укладывается, но и начинает резонировать с Оруэллом, с немецким экспрессионизмом начала ХХ века, с бунюэлевским сюром и зловещим гротеском Шлендорфа. В веренице неожиданностей фильма холодным душем окажется внезапный перенос действия на театральную сцену – с театральным гримом, театральным пережимом и театральной лошадью, театрально раскинувшейся на театральном полу. Режиссер свободно владеет всеми этими художественными языками, но назвать это все постмодернизмом язык не повернется – фильм берет из палитры краски строго сообразно смыслу, и он шире любого художественного стиля. Он оказался – страшно сказать – конгениальным первоисточнику. Единственный на моей памяти случай в мировом кино, когда величайшая, безбрежная пьеса обрела бездну новых смыслов, при этом не потеряв ни одного из канонических и хрестоматийных.

В фильме – последняя роль, сыгранная Михаилом Козаковым: он здесь Пимен. Трагический, мудрый, уже постигший нескончаемость русской беды. И слова Отрепьева о Борисе: «…не уйдешь ты от суда людского, как не уйдешь от Божьего суда» уже не так убедительны. Пимен предвидел, а мы уже знаем, что людской суд стал погремушкой в руках политических игроков, а от гипотетического Божьего людям на земле не тепло и не холодно.

Проще выключить этот телевизор совсем.

Валерий Кичин
http://valery-kichin.livejournal.com/167455.html

Клариса Пульсон

СТРАНА САМОЗВАНЦЕВ

Режиссер Владимир Мирзоев предложил нетрадиционную трактовку пушкинского "Бориса Годунова". По его мнению, это история о том, что народ в России не считает власть легитимной, да и сама власть не чувствует себя таковой.

    Скоро на российские экраны выйдет фильм Владимира МИРЗОЕВА "Борис Годунов". Режиссер никогда не стремится к эпатажу, но каждая его новая работа неизменно становится "раздражающим фактором". Когда только стало известно, что он приступает к съемкам "Бориса Годунова", было понятно, что нас ждет необычное прочтение пушкинской драмы. Сегодня съемки фильма завершены, и корреспондент "Профиля" побеседовал с его создателем о том, что значит в нынешнее время экранизировать классику.
   - Такое впечатление, что съемки проходили, как хорошо спланированная тайная операция - ни интервью, ни репортажей. Это такая тонкая тактика?
   - Никаких тайн. Просто мы отказались от так называемой подогревающей рекламы. Старались не общаться ни с прессой, ни с ТВ. У нас сегодня в кино может быть две разумные тактики. Либо тотальный пиар проекта, из всех орудий, чуть ли не от возникновения идеи - первый кадр, сотый, на всех этапах постпродакшна. Либо, если денег на такой пиар нет, - фигура умолчания. Когда фильм готов, есть смысл о нем немного рассказать.
   - Недавно в Интернет выложили несколько кадров: никаких кремлевских палат, кафтанов и прочей исторической атрибутики, актеры в современных костюмах.
   - Да, это вполне постмодернистский проект. Замечу, это концептуальное решение.
   - А какой у вас был бюджет, если не секрет?
   - Поверьте на слово, очень скромный. Но выбранная стилистика с этим не связана. Я всегда знал, что хочу этот фильм снимать не как костюмное, историческое ки-но с душными интерьерами. И если бы у меня были голливудские возможности - решение было бы точно таким же. Мне кажется, пушкинский язык соединяется с современными фактурами без всякого насилия. За два столетия этот язык не стал архаичным. У Пушкина есть такой, киношным языком говоря, флэшбэк - ретроспективная часть в монологе Пимена, когда он вспоминает о событиях в Угличе. Так вот: флэшбэк и пролог сделаны в стилистике начала ХХ века. А все остальные эпизоды - здесь и сейчас.
   - Максим Суханов в роли Годунова - принципиальный выбор. Кто еще у вас сни-мался?
   - Для Максима я и придумывал всю эту историю. Отрепьева играет Андрей Мерзликин, актер чрезвычайно близкий мне по духу: и по своим человеческим качествам, и по творческим. Агния Дитковските - Марина Мнишек. В каждой роли - особенный человек. Шуйского, например, играет Леня Громов - в поколении сорокалетних мало художников такой глубины. Дима Певцов - Воротынский, Патриарх - Андрей Ташков, Щелкалов - Леонид Парфенов…
   - Почему "Борис Годунов"? И почему именно в 2010 году?
   - Проект давний - ему уже больше двенадцати лет. Но, видимо, чтобы все случилось, нужна правильная атмосфера, особое расположение звезд. Считайте, что это необходимый мистический компонент. Что-то в нашем загустевшем от абсурда воздухе соответствует этому моменту - не мне судить. Но что-то соответствует. И вообще пьеска подозрительная. Власти всегда относились к ней настороженно. Даже непонятно, почему.
   - Возникли какие-то очевидные параллели?
   - Мы не пытались сделать из пушкинской вещи актуальную сатиру. Я уверен, любые прямые параллели мгновенно снизили бы жанр. История стала бы читаться как басня, пусть даже и серьезная - с тенью на челе, но именно басня. Проблемы, в которые погрузилось теперь наше отечество, - вполне архетипические. Мы как нация ходим по кругу в заколдованном месте. Проблема легитимности власти, даже проблема ее самоощущения как легитимной или нелегитимной - это до сих пор актуально для нас. Когда демократия станет реальной, тогда у власти не будет сомнений по своему поводу, и у общества не будет сомнений по поводу власти. А так эти сомнения неизбежно возникают, потому что выборы как инструмент у нас не работают. Нет выборов - нет демократии, значит, нет легитимности. Династичес-кая легитимность упразднена. Все способы, которыми пользуется традиционная культура, остались в прошлом, наши предки с ними порвали. Мы оказались между традиционной культурой и модерном, в этой прорехе и болтаемся. Это мучительно.
   - Вопрос из школьной программы: "Борис Годунов" - о чем?
   - Вечная наша тема - преступление и наказание. В "Бо-рисе Годунове" проблемы совести, экзистенциального выбора увязываются с историей страны. Пушкин говорит, что эти вещи сплетены в таинственный узел или узор. Выбор каждого из нас - это еще и выбор своей истории. Неверный индивидуальный выбор или кармическая ошибка могут повлечь за собой цепочку фатальных событий. Если же человек оказывается у власти, это может стать проблемой всего народа. Если коротко - человек отвечает не только за себя. Григорий Отрепьев, выбирая путь самозванчества, вовлекает в ма-шину войны очень многие судьбы. Я, например, не уверен, что Владимир Ильич Ленин, если бы он понимал, куда он заведет свой народ, свою страну, сделал бы тот выбор, который он сделал.
   - Да и у Николая II сколько было таких развилок.
   - Приоткрой им Господь будущее, они бы иначе выбирали. Поэтому, когда человек говорит: "Я выбираю для себя. И отвечаю только за себя. И расплачиваться мне. Я ошибся - мне за все и платить", - это опасная иллюзия. Мы все слишком связаны друг с другом, вот что нужно постоянно держать в голове. По-моему, "Борис Годунов" об этом.
   - И еще о том, что "народ безмолвствует".
   - Знаете историю этой ремарки? Народ не безмолвствовал, а кричал: "Да здравствует царь Димитрий Иоаннович!" Король умер - да здравствует король! Осторожный Жуковский посоветовал поэту: "Знаешь, получается, что на-роду вообще все равно, кого приветствовать. Давай нейтральную ремарочку поста-вим. Например, "народ безмолвствует". Так что знаменитая ремарка появилась, в общем-то, из цензурных соображений.
   - Текст трогали?
   - Только сокращали. Вынужденно. Где-то с сожалением, а где-то были очевидные длинноты.
   - У Пушкина-то?
   - Это длинноты, которые были бы очевидны и Пушкину, если бы пьеса при его жизни была поставлена. Наверное, он бы сам их увидел. Надеюсь, Александр Сергеевич на нас не обиделся - мы сокращали очень аккуратно.
   - Ни одной яркой театральной постановки и экранизации "Годунова" не было. И власть как будто здесь ни при чем. Зато "Годунов" Мусоргского вот уже более полутора веков - оперный хит. Единственный гениальный Борис - Шаляпин. Возможно, в таком формате - красочного, костюмного, условного зрелища - народная драма Пушкина не так раздражает и будоражит?
   - Опера, музыка, даже такая гениальная, задает определенный уровень абстрагирования и от истории, и от экзистенциальной проблематики. Это справедливое замечание. Темы, о которых мы говорим, неудобны, часто болезненны. Возвращаясь к постмодерну. Мне хотелось как раз условность минимизировать или вообще убрать, а обращение к экзистенциальной проблематике сделать адресным. Наш "Борис Годунов" не о поросшей мхом истории. Все, о чем мы говорим в фильме, - это здесь и сейчас, это проклятые вопросы. Хотелось, чтобы зритель, который плохо знает Пушкина, в том числе за рубежом, увидел нашу классику другими глазами. Увидел, что это не история литературы, не архаика. Мы в этом отчасти тоже виноваты - любим все нафталином посыпать, чтобы моль не съела. А надо актуализировать. Этот текст и сегодня открывает для нас важные смыслы.
   - Как в любом великом произведении, в "Борисе Годунове" больше вопросов, чем ответов?
   - Для режиссера это работает иначе. Режиссер пытается расколдовать содержание, которое попадает в цель. Режиссер связан со своим временем, со своим чувством языка, со своим зрителем. Загадки "Годунова", скорее, эстетического свойства и связаны с композицией. Этот текст устроен, как кино: 26 эпизодов, разновеликих - мы все время переносимся из интерьера в экстерьер, совершаем кульбиты во времени и пространстве. То есть это готовый киносценарий. Весь Пушкин насквозь киногеничен. Как всегда с Пушкиным - нет случайных эпизодов. Важны все уровни прочтения текста. Старались, чтобы поменьше алгебры, побольше гармонии, интуиции.

В чем секрет удачной экранизации?
   - Толковая экранизация не иллюстрирует книгу, не идет след в след за оригиналом. Чем субъективней прочтение, чем оно лиричней, чем больше верности духу текста, чем больше свободы в подходе к букве, тем лучше.
   - Ваш царевич Дмитрий в матроске поразительно похож на царевича Алексея…
   - Сознательная ассоциация. У Пушкина события в Уг-личе отнесены в прошлое на 13 лет. Мы сжали время лет на 90. Эстетически разорвали, в каком-то смысле пропустили ХХ век. В русской истории отчасти так оно и было. Наше путешествие в сторону советской утопии было упущенным временем, моментом, когда время остановилось. Остановили историю и попытались жить в другом, фантастическом пространстве, в другом измерении. Из этого ничего не вышло, теперь история возобновилась...
   - История возобновилась, и мы наступаем на те же грабли?
   - Этот темный лабиринт называется русской системой. Вечный раскол в обществе, где интеллигенция всегда подозревает власть, власть - интеллигенцию, а народ - и тех, и других. Вот если мы хотим из этого расколотого состояния выйти в нормальное, у нас нет иного выхода, как всем вместе доброжелательно и терпеливо обсуждать пути этого выхода. Вернуться на путь нормальной демократии, то есть диалога всех групп общества друг с другом.
   - Думаете, у нас это в принципе возможно?
   - Возможно. На самом деле - другое невозможно. Вот в чем фокус.
   - А финал-то какой?
   - Кто знает…
   - А в вашем фильме?
   - Народ безмолвствует, конечно. Какой же еще?

Самая известная современная театральная постановка "Бориса Годунова" - спектакль Юрия Любимова в Театре на Таганке, поставленный в 1982 году, сразу же запрещенный, затем возобнов-ленный в 1999-м после возвращения режиссера в Россию.

   ИСТОРИЯ ВОПРОСА
   Судьба "Бориса Годунова" как драматического произведения складывалась непросто. Народная драма увидела свет в 1831-м, но до 1866-го была запрещена для постановки. С цензурными изъятиями и сокращениями поставлена впервые 17 сентября 1870 года на сцене "Мариинки" артистами "Александринки". Была в репертуаре Малого театра и МХАТа. Пьесу репетировал Всеволод Мейерхольд. Анатолий Эфрос ставил ее на телевидении, Андрей Тарковский - в опере.
   Первая экранизация "Бориса Годунова" - фильм-опера Веры Строевой (1954 год). В 1986 году появился фильм Сергея Бондарчука Boris Godunov (это оригинальное название, производство - "Мосфильм", "Баррандов" (ЧССР). Сам режиссер сыграл Бориса, в других ролях - Федор Бондарчук, Елена Бондарчук, Ирина Скобцева, Евгений Самойлов, Анатолий Ромашин, Георгий Бурков. Несмотря на размах, эпичность и впечатляющие массовые сцены, большинство критиков назвали картину "честной творческой неудачей".

Владимир МИРЗОЕВ,
режиссер, сценарист, родился в 1957 году в Москве. Окончил ГИТИС (ныне РАТИ). С ноября 1987-го по май 1989 года руководил театром-студией "Домино". В 1989 году эмигрировал в Канаду; освоив язык, основал театральную компанию Horizontal Eight. За четыре года выпустил двенадцать спектаклей, которые пользовались популярностью. С 1993 года работает в Москве. В 2003-2004 годах был худруком Театра им. Станиславского. Ставит спектакли в драматическом Театре им. Станиславского, Театре им. Вахтангова и на других сценах. В 2002 году поставил в Мариинском театре оперы Рихарда Вагнера "Зигфрид" и "Гибель богов". Известные постановки - "Хлестаков", "Амфитрион", "Тартюф". Полнометражные фильмы - "Знаки любви", "Человек, который знал все".

Источник
http://www.profile.ru/items/?item=30398&page=2&comment=1