Портрет одного стихотворения. "Я счастлив за тех..."

[byddha_krishna1958]

http://www.alvelen.com/gallery/index4.htm



ИОСИФ БРОДСКИЙ

Гладиаторы

 

      Простимся.

      До встречи в могиле.

      Близится наше время.

      Ну что ж?

 

      Мы не победили.

      Мы умрем на арене.

      Тем лучше.

      Не облысеем

      от женщин, от перепоя.

 

      …А небо над Колизеем

      такое же голубое,

      как над родиной нашей,

      которую зря покинул

      ради истин,

      а так же

      ради богатства римлян.

 

      Впрочем,

      нам не обидно.

      Разве это обида?

      Просто такая,

      видно,

      выпала нам

      планида…

 

      Близится наше время.

      Люди уже расселись.

      Мы умрем на арене.

 

      Людям хочется зрелищ.

* * *

 

      Прощай,

      позабудь

      и не обессудь.

      А письма сожги,

      как мост.

      Да будет мужественным

      твой путь,

      да будет он прям

      и прост.

      Да будет во мгле

      для тебя гореть

      звездная мишура,

      да будет надежда

      ладони греть

      у твоего костра.

      Да будут метели,

      снега, дожди

      и бешеный рев огня,

      да будет удач у тебя впереди

      больше, чем у меня.

      Да будет могуч и прекрасен

      бой,

      гремящий в твоей груди.

 

      Я счастлив за тех,

      которым с тобой,

      может быть,

      по пути.

 

Стихи под эпиграфом

 

                      “То, что дозволено Юпитеру,

                      не дозволено быку…”

 

      Каждый пред Богом

      наг.

      Жалок,

      наг

      и убог.

      В каждой музыке

      Бах,

      в каждом из нас

      Бог.

      Ибо вечность —

      богам.

      Бренность —

      удел быков…

      Богово станет

      нам

      сумерками богов.

      И надо небом

      рискнуть,

      и, может быть,

      невпопад

      еще не раз нас

      распнут

      и скажут потом:

      распад.

      И мы завоем от ран.

      Потом взалкаем даров…

      У каждого свой

      храм.

      И каждому свой

      гроб.

      Юродствуй,

      воруй,

      молись!

      Будь одинок,

      как перст!..

      …Словно быкам —

      хлыст,

      вечен богам

      крест.

 

* * *

 

      …Мой голос, торопливый и неясный,

      тебя встревожит горечью напрасной,

      и над моей ухмылкою усталой

      ты склонишься с печалью запоздалой,

      и, может быть, забыв про все на свете,

      в иной стране — прости! — в ином столетьи

      ты имя вдруг мое шепнешь беззлобно,

      и я в могиле торопливо вздрогну.

 

 

Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,

      все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,

      но как странно опять совершать повторенье прощанья.

      Добрый вечер. Kак странно вторгаться в молчанье.

 

      Bсе равно ты не слышишь, как опять здесь весна нарастает,

      как чугунная птица с тех же самых деревьев слетает,

      как свистят фонари, где в ночи ты одна проходила,

      распускается день — там, где ты в одиночку любила.

 

      Я опять прохожу в том же светлом раю, где ты долго болела,

      где в шестом этаже в этой бедной любви одиноко смелела,

      там где вновь на мосту собираются красной гурьбою

      те трамваи, что всю твою жизнь торопливо неслись за тобою.

 

      Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,

      все равно никогда, все равно никогда не подняться

      над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,

      над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.

 

      Добрый путь, добрый путь, возвращайся с деньгами и славой.

      Добрый путь, добрый путь, о как ты далека, Боже правый!

      О куда ты спешишь, по бескрайней земле пробегая,

      как здесь нету тебя! Tы как будто мертва, дорогая.

 

      B этой новой стране непорочный асфальт под ногою,

      твои руки и грудь — ты становишься смело другою,

      в этой новой стране, там где ты обнимаешь и дышишь,

      говоришь в микрофон, но на свете кого-то не слышишь.

 

      Cохраняю твой лик, устремленный на миг в безнадежность, —

      безразличный тебе — за твою уходящую нежность,

      за твою одинокость, за слепую твою однодумность,

      за смятенье твое, за твою молчаливую юность.

 

      Bсе, что ты обгоняешь, отстраняешь, приносишься мимо,

      все, что было и есть, все, что будет тобою гонимо, —

      ночью, днем ли, зимою ли, летом, весною

      и в осенних полях, — это все остается со мною.

 

      Принимаю твой дар, твой безвольный, бездумный подарок,

      грех отмытый, чтоб жизнь распахнулась, как тысяча арок,

      а быть может, сигнал — дружелюбный — о прожитой жизни,

      чтоб не сбиться с пути на твоей невредимой отчизне.

 

      До свиданья! Прощай! Tам не ты — это кто-то другая,

      до свиданья, прощай, до свиданья, моя дорогая.

      Oтлетай, отплывай самолетом молчанья — в пространстве мгновенья,

      кораблем забыванья — в широкое море забвенья.

Я обнял эти плечи и взглянул

      на то, что оказалось за спиною,

      и увидал, что выдвинутый стул

      сливался с освещенною стеною.

      Был в лампочке повышенный накал,

      невыгодный для мебели истертой,

      и потому диван в углу сверкал

      коричневою кожей, словно желтой.

      Стол пустовал. Поблескивал паркет.

      Темнела печка. В раме запыленной

      застыл пейзаж. И лишь один буфет

      казался мне тогда одушевленным.

 

      Но мотылек по комнате кружил,

      и он мой взгляд с недвижимости сдвинул.

      И если призрак здесь когда-то жил,

      то он покинул этот дом. Покинул.

 

Comments

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]