Острова русской литературы. Гений, который вернулся

[byddha_krishna1958]

Сигизмунд Доминикович Кржижановский

(1887-1950)

   

"Прозеванным гением" назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. "С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность", - говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют "русским Борхесом", "русским Кафкой", переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы Кржижановского - ярчайший образец интеллектуальной прозы, они изящны, как шахматные этюды, но в каждой из них ощущается пульс времени и намечаются пути к вечным загадкам бытия




При жизни Сигизмунду Доминиковичу Кржижановскому (1887-1950) удалось опубликовать всего восемь рассказов и одну повесть. Между тем в литературных кругах его считали писателем европейской величины. 



 

Comments

[bydda-krishna.livejournal.com]

IV

Это произошло одновременно, миг в миг, с исчезновением звезды β.
Виктор Ренье, прославленный поэт, работал у зелёного колпачка лампы над
поэмой -- "Тропинки и орбиты": из-под пера выпрыгивали буквы. Рифмы звучали
остро-созвонно. Мозг укачивало мерным ритмом. Черты длинного лица Ренье
заострились и разожглись румянцем. Счастье поэтов -- припадочно. Это и
был -- редкий, но сильный приступ счастья: и вдруг -- что за чёрт? -- мягкий
толчок в мозг, -- и всё исчезло, от вещи до вещи, будто свеянное в пустоту.
Правда, ничто не шевельнулось: всё было там, где было и так, как было. Но из
всего -- пустота: будто кто-то, коротким рывком выдернул из букв звуки, из
лучей свет, оставив у глаз одни мёртвые линейные обводы. Было всё, как и
раньше, и _ничего_ уже не было.
Поэт глянул на рукопись: буквы, из букв слова; из слов строки. Вот тут
пропущено двоеточие: поправил. Но где же поэма? Огляделся вокруг: у локтя --
раскрытые книги, рукописи, зелёная шляпка лампы; дальше -- прямоугольники
окон: всё -- есть, где было, и вместе с тем: нет.
Ренье зажал ладонями виски. Под пальцами дёргался пульс. Закрыл глаза и
понял: поэзии нет. И не будет. Никогда.