Литературные чтения. "Обезьяна могла не беспокоиться"

[byddha_krishna1958]

 
Рене Магритт
 

Литературный цикл "Темное солнце полудня"

Рассказ из сборника "День и ночь"

@ Василий Тверской. Нелли Тверская

Бог просто устал   

 

    Иннокентий верил в Бога.

    Бог отвечал ему взаимностью.

  

  С этим убеждением он благополучно прожил свои неполные сорок лет. Свои отношения с Самим мужчина не афишировал. Не считал нужным и возможным вовлекать еще кого-то в столь деликатную сферу. Общение с Богом для Иннокентия было чем-то особенным, тем, что отличало его от прочих людей. Не только отличало, но и отделяло. А отделяя, делало его в собственных глазах человеком "отдельным". На какую-либо "святость" он никогда не претендовал, да и посмеялся бы над любым, кто позволил бы себе подобную глупость - никто из живых людей, по его убеждению, не имел права даже думать в эту сторону. Тем более, что любая церковь с ее ритуалами и установлениями никогда его не привлекала. Иннокентий был равнодушен к священникам и позолоченным куполам, безучастным оставался и к всякого рода "священным писаниям".  Его Бог начинался там, где заканчивалась любая, даже формальная, церковность.

    "Зайдем в церковь, поставим свечку за здравие, может оно и поможет?" - робко попросила Иннокентия мама, когда отцу стало совсем плохо и врачи с сочувствием говорили какие-то дежурные фразы, стараясь не смотреть в глаза родственников. Отца Иннокентий любил и искренне переживал случившееся с ним несчастье, но пойти в церковь наотрез отказался. Знал - дело бесполезное и неумное. Ему было больно и страшно, но его личный Бог не допускал никакого панибратства, тем более немыслимо было его о чем-то просить.

    Бог существовал не для того, чтобы торговаться с ним по поводу своей или чужой жизни.

    "Молодой человек, извините, ради Бога, но не могли бы Вы..."

    Иннокентий не сразу сообразил, что эта маленькая девочка обращается именно к нему.  Его обычная прогулка по вечернему бульвару не сулила никаких неожиданностей. До той минуты, когда вволю нагулявшись и подышав несвежим воздухом уставшего от дневных хлопот большого города,  он собирался вернуться домой. Туда, где ждало его привычное занятие, оно же его единственный способ заработать на жизнь - очередная рукопись популярного американского писателя требовала, чтобы ее перевели, причем перевели незамедлительно. Издательство сулило неплохое вознаграждение не столько за качество, сколько за срочность. Иннокентий, не любивший никакой спешки, все-таки согласился. Причина была не только в деньгах. Он любил детективы, и всякий раз радовался, если подворачивалась возможность поработать с новым текстом.  

    "Не могли бы Вы мне помочь?"

    "Без проблем, конечно. Помогу, если смогу".

    Иннокентий повернулся на голос. Сказать, что он удивился, значило не сказать ничего.

    "Надеюсь, что сможете, сударь. Тем более, что все, что мне хотелось бы узнать, так это - который сейчас час?"

    Иннокентий растерялся. Первый раз в жизни у него пытались узнать время таким изысканным образом. Первый раз он видел перед собой ребенка, который умел так искусно притворяться взрослым, и он даже сказал бы - весьма немолодым - человеком.  Причем, судя по голосу, этот человек был образован, умудрен житейским опытом, обладал утонченными манерами

    Девочка казалась безмятежной и не испытывала никакой неловкости, словно столь необычный разговор со взрослым человеком сам по себе был для нее делом привычным, едва ли не по житейски обыденным.

    "Видите ли, оказалась сегодня на улице совершенно без малейших признаков времени. Или - что бы вам было понятно - без наручных часов".

    Иннокентий машинально поднес к глазам левую руку и прищурился, с трудом различая в наступающих сумерках циферблат часов.

    "Начало восьмого. Точнее - десять минут восьмого".

    "Замечательно. Вот и помогли, как смогли".

    Странно, но его собеседница и не думала иронизировать. Говорила она спокойным тоном, слова произносила размеренно.

    "Позвольте занять у Вас еще буквально пять минут?"

    "Да, пожалуйста".

    Удивительно, но поведение девочки было настолько естественным, что заподозрить ее в розыгрыше, или того хуже, каком-то дурном умысле мог только самый отъявленный недоброжелатель. Иннокентий был настроен дружелюбно, он присел на краешек скамейки и посмотрел на самостоятельного ребенка уже с неподдельным интересом.

    "Если я верно понимаю, Вы склонны считать себя добрым человеком?"

     "Да, склонен", - Иннокентий попытался отвечать совершенно серьезно, попадая в интонацию собеседницы.

      "А у доброго человека любые намерения - добрые? Верно? Более того, добрый человек всегда старается совершать исключительно добрые поступки, верно?"

      И не дожидаясь ответа, девочка продолжила:

     "Потому как, что же за цена у доброй мысли, если она не воплощена в добрый поступок, так?"

    Иннокентий не удержался и улыбнулся.

    "Сударыня, не смею спорить. Все верно".

    Глядя в умные глаза собеседницы, почему то хотелось говорить только правду, вообще хотелось говорить, и он добавил:

   "Добрая мысль, доброе намерение как раз и приводят к доброму поступку. Это, как принято говорить, и по-человечески, и по-божески".

   Впервые за время их разговора "взрослая" девочка оживилась.

    "А как же  в таком случае ваш Бог поступит с обезьяной?"

    "Обезьяна?! Но... Позвольте, уважаемая, при чем тут обезьяна?"

    Мысль о том, почему вдруг девочка вспомнила про Бога, да еще с такой выразительной интонацией - "Ваш Бог" - пришла к Иннокентию позже, когда в ответ на его искреннее недоумение он слушал историю, смутно показавшейся ему знакомой.

    "В то солнечное утро обезьяна проснулась в превосходном настроении. Улыбкой встретила она новый день. А вместе с улыбками под лучами солнца в ее голове появились добрые мысли. Обезьяна отправилась на прогулку, и добрые мысли буквально не давали ей покоя. Ей было так хорошо, так радостно, что весь мир казался одним сплошным праздником. Можно сказать, что обезьяну переполняло самое искреннее желание поделиться этим праздником с любым, кто попадется ей на пути.

    Она бежала по тропинке, подпрыгивала от радости, и в такт этой радости стучало ее доброе сердечко. "Мне очень хорошо, - думала обезьяна. - Я такая добрая. Я чувствую себя счастливой, и если я могу быть такой счастливой, то могу поделиться счастьем с кем-нибудь еще".  Она напевала, как могла, незамысловатый мотив и продолжала радоваться и себе, и окружающему миру. Добрые мысли - этого мало, решила обезьяна, "мне просто необходимо совершить сегодня какой-нибудь добрый поступок". Она стала внимательно оглядываться вокруг в поисках того, кому в этот момент нужна была помощь, и вряд ли кто-то мог в эту минуту упрекнуть ее в неискренности. Но вот досада - никто не попадался ей на пути, никто не просил о помощи, не умолял о поддержке и не требовал участия. И в том момент, когда радость обезьяны, казалось, будет безнадежно испорчена отсутствием объекта, на который она могла бы выплеснуть все свои добрые намерения, тропинка вывела ее на берег реки.

    "Неужели в такой прекрасный день нет никого, кто был бы несчастен, кому бы я могла помочь?" Речная вода была прозрачной, солнечные лучи играли на ее поверхности веселыми огоньками. Почти у самого берега блеснуло что-то серебристое. Обезьяна остановилась и присмотрелась - через мгновение снова что-то блеснуло на солнце. В воде плескалась рыба, она то появлялась над поверхностью воды, то снова скрывалась в глубине. Появлялась и снова исчезала, появлялась и исчезала. Обезьяна подошла поближе - поведение рыбы ее насторожило. Когда рыба в очередной раз возникла над речной гладью, несколько раз беззвучно пошевелив ртом, и тут же, словно не удержавшись, упала в  воду, сердце доброй обезьяны дрогнуло: "Живой существо просит о помощи! Это мой шанс сделать доброе дело! Наконец-то!" И без особых раздумий, обезьяна, преисполненная самых добрых намерений, ринулась в воду. "Я спасу тебя! Ты не  утонешь! Я спасу тебя!"  Через несколько минут обезьяна, довольная собой и жизнью, шла по тропинке, ведущей с ближайшую банановую рощу - близился час обеда. А на берегу, далеко от воды, продолжала биться о песок спасенная ею рыба.

    "Какая же я молодец, - говорила себе обезьяна, выбирая самый спелый банан, - Ведь еще мгновение и она бы утонула, но я вовремя пришла на помощь. Вот что значит - добрые мысли и добрый намерения".  Обезьяна могла не беспокоиться - шансов утонуть у рыбы, действительно, теперь не было никаких".

   Иннокентий понял, что история завершена, но еще какое-то мгновение размышлял над тем, каким же образом ему следует отреагировать - улыбнуться в знак понимания или что-то сказать. Но оказалось, что его реакции никто не ждет.

   "А теперь, сударь, вам пора вернуться к своим привычным заботам. Прошу еще раз меня простить, что по моей вине вам пришлось нарушить одну из своих привычек. Прощайте, добрый человек".

    Иннокентий послушно встал, кивнул, стараясь быть предельно вежливым, и быстрым шагом удалился. Очень хотелось оглянуться. Он был почти уверен, что, оглянувшись, не обнаружит ни девочки, ни, быть может, даже самой скамейки, на которой они сидели. Не покидало ощущение того, что этим вечером с ним произошло что-то очень важное. Что-то очень серьезное.

    Уже сворачивая с бульвара на трамвайные пути, он все-таки оглянулся. Ничего мистического в сумерках, разбавленных разгорающимся светом уличных фонарей, не обнаружилось. Скамейка стояла на том же самом месте. На том же самом месте продолжала сидеть его недавняя собеседница. В руках она держала небольшую записную книжку и что-то там записывала или рисовала. В сторону Иннокентия она не смотрела.

    

    ...............

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

@Все права на текст защищены авторским договором с издательством
2010 год.
@ Василий Тверской, Нелли Тверская. 

А ВЫ МОЖЕТЕ ПРЕДПОЛОЖИТЬ - ЧТО БУДЕТ ВО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЭТОГО РАССКАЗА?

 

Comments

А ВЫ МОЖЕТЕ ПРЕДПОЛОЖИТЬ .....?

[ag-agape.livejournal.com]

День сменяет ночь, ночь – день, ...бесконечно...
А Солнце светит круглые сутки:-)

Он устал .....

[ag-agape.livejournal.com]