Ностальгия. "Он живой и светится"

[byddha_krishna1958]

Знаменитые "Денискины рассказы" Виктора Драгунского открывают читателю неповторимый мир Дениски Кораблева и его друзей, где их детская непосредственность и готовность к веселым приключениям всегда одерживают верх над серой повседневностью и не дают скучать ни им, ни их родителям. Вылить невкусную кашу за окно, променять дорогой игрушечный самосвал на маленького светящегося светлячка в коробочке, петь на уроке музыки так, чтобы было слышно на соседней улице, укоротить сигареты для портсигара отца по самые мундштуки, выпустить на свободу только что купленный красный шарик - все эти события переживете вы с Дениской Кораблевым и его семьей...

"ОН ЖИВОЙ И СВЕТИТСЯ..."

      Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было...
      И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака - они были похожи на бородатых стариков...
      И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.
      И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:
      - ЗдорОво!
      И я сказал:
      - ЗдорОво!
      Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.
      - Ого! - сказал Мишка. - Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?
      Я сказал:
      - Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.
      Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.
      Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.
      Тут Мишка говорит:
      - Не дашь самосвал?
      - Отвяжись, Мишка.
      Тогда Мишка говорит:
      - Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!
      Я говорю:
      - Сравнил Барбадос с самосвалом...
      А Мишка:
      - Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?
      Я говорю:
      - Он у тебя лопнутый.
      А Мишка:
      - Ты его заклеишь!
      Я даже рассердился:
      - А плавать где? В ванной? По вторникам?
      И Мишка опять надулся. А потом говорит:
      - Ну, была не была! Знай мою доброту! На!
      И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял ее в руки.
      - Ты открой ее, - сказал Мишка, - тогда увидишь!
      Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зеленый огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звездочка, и в то же время я сам держал ее сейчас в руках.
      - Что это, Мишка, - сказал я шепотом, - что это такое?
      - Это светлячок, - сказал Мишка. - Что, хорош? Он живой, не думай.
      - Мишка, - сказал я, - бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму...
      И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зеленый, словно в сказке, и как он хоть и близко, на ладони, а светит, словно издалека... И я не мог ровно дышать, и я слышал, как стучит мое сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как будто хотелось плакать.
      И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на белом свете.
      Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:
      - Ну, как твой самосвал?
      А я сказал:
      - Я, мама, променял его.
      Мама сказала:
      - Интересно! А на что?
      Я ответил:
      - На светлячка! Вот он, в коробочке живет. Погаси-ка свет!
      И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоем смотреть на бледно-зеленую звездочку.
      Потом мама зажгла свет.
      - Да, - сказала она, - это волшебство! Но все-таки как ты решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?
      - Я так долго ждал тебя, - сказал я, - и мне было так скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.
      Мама пристально посмотрела на меня и спросила:
      - А чем же, чем же именно он лучше?
      Я сказал:
      - Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..

НАДО ИМЕТЬ ЧУВСТВО ЮМОРА

      Один раз мы с Мишкой делали уроки. Мы положили перед собой тетрадки и списывали. И в это время я рассказывал Мишке про лемуров, что у них большие глаза, как стеклянные блюдечки, и что я видел фотографию лемура, как он держится за авторучку, сам маленький-маленький и ужасно симпатичный.
      Потом Мишка говорит:
      - Написал?
      Я говорю:
      - Уже.
      - Ты мою тетрадку проверь, - говорит Мишка, - а я - твою.
      И мы поменялись тетрадками.
      И я как увидел, что Мишка написал, так сразу стал хохотать.
      Гляжу, а Мишка тоже покатывается, прямо синий стал.
      Я говорю:
      - Ты чего, Мишка, покатываешься?
      А он:
      - Я покатываюсь, что ты неправильно списал! А ты чего?
      Я говорю:
      - А я то же самое, только про тебя. Гляди, ты написал: "Наступили мозы". Это кто такие - "мозы"?
      Мишка покраснел:
      - Мозы - это, наверно, морозы. А ты вот написал: "Натала зима". Это что такое?
      - Да, - сказал я, - не "натала", а "настала". Ничего не попишешь, надо переписывать. Это все лемуры виноваты.
      И мы стали переписывать. А когда переписали, я сказал:
      - Давай задачи задавать!
      - Давай, - сказал Мишка.
      В это время пришел папа. Он сказал:
      - Здравствуйте, товарищи студенты...
      И сел к столу.
      Я сказал:
      - Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну?
      Мишка сейчас же надулся и стал думать. Папа не надулся, но тоже задумался. Они думали долго.
      Я тогда сказал:
      - Сдаешься, Мишка?
      Мишка сказал:
      - Сдаюсь!
      Я сказал:
      - Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот. - И стал хохотать: - Это меня тетя Мила научила!..
      Мишка надулся еще больше. Тогда папа сощурил глаза и сказал:
      - А раз ты такой хитрый, Денис, дай-ка я задам тебе задачу.
      - Давай задавай, - сказал я.
      Папа походил по комнате.
      - Ну слушай, - сказал папа. - Один мальчишка учится в первом классе "В". Его семья состоит из пяти человек. Мама встает в семь часов и тратит на одевание десять минут. Зато папа чистит зубы пять минут. Бабушка ходит в магазин столько, сколько мама одевается плюс папа чистит зубы. А дедушка читает газеты, сколько бабушка ходит в магазин минус во сколько встает мама.
      Когда они все вместе, они начинают будить этого мальчишку из первого класса "В". На это уходит время чтения дедушкиных газет плюс бабушкино хождение в магазин.
      Когда мальчишка из первого класса "В" просыпается, он потягивается столько времени, сколько одевается мама плюс папина чистка зубов. А умывается он, сколько дедушкины газеты, деленные на бабушку. На уроки он опаздывает на столько минут, сколько потягивается плюс умывается минус мамино вставание, умноженное на папины зубы.
      Спрашивается: кто же этот мальчишка из первого "В" и что ему грозит, если это будет продолжаться? Все!
      Тут папа остановился посреди комнаты и стал смотреть на меня. А Мишка захохотал во все горло и стал тоже смотреть на меня. Они оба на меня смотрели и хохотали.
      Я сказал:
      - Я не могу сразу решить эту задачу, потому что мы еще этого не проходили.
      И больше я не сказал ни слова, а вышел из комнаты, потому что я сразу догадался, что в ответе этой задачи получится лентяй и что такого скоро выгонят из школы. Я вышел из комнаты в коридор и залез за вешалку и стал думать, что если это задача про меня, то это неправда, потому что я всегда встаю довольно быстро и потягиваюсь совсем недолго, ровно столько, сколько нужно. И еще я подумал, что если папе так хочется на меня выдумывать, то, пожалуйста, я могу уйти из дома прямо на целину. Там работа всегда найдется, там люди нужны, особенно молодежь. Я там буду покорять природу, и папа приедет с делегацией на Алтай, увидит меня, и я остановлюсь на минутку, скажу:
      "Здравствуй, папа", - и пойду дальше покорять.
      А он скажет:
      "Тебе привет от мамы..."
      А я скажу:
      "Спасибо... Как она поживает?"
      А он скажет:
      "Ничего".
      А я скажу:
      "Наверно, она забыла своего единственного сына?"
      А он скажет:
      "Что ты, она похудела на тридцать семь кило! Вот как скучает!"
      А что я ему скажу дальше, я не успел придумать, потому что на меня упало пальто и папа вдруг прилез за вешалку. Он меня увидел и сказал:
      - Ах ты, вот он где! Что у тебя за такие глаза? Неужели ты принял эту задачу на свой счет?
      Он поднял пальто и повесил на место и сказал дальше:
      - Я это все выдумал. Такого мальчишки и на свете-то нет, не то что в вашем классе!
      И папа взял меня за руки и вытащил из-за вешалки.
      Потом еще раз поглядел на меня пристально и улыбнулся:
      - Надо иметь чувство юмора, - сказал он мне, и глаза у него стали веселые-веселые. - А ведь это смешная задача, правда? Ну! Засмейся!
      И я засмеялся.
      И он тоже.
      И мы пошли в комнату.

ОДНА КАПЛЯ УБИВАЕТ ЛОШАДЬ

      Когда папа заболел, пришел доктор и сказал:
      - Ничего особенного, маленькая простуда. Но я вам советую бросить курить, у вас в сердце легкий шумок.
      И когда он ушел, мама сказала:
      - Как это все-таки глупо - доводить себя до болезней этими проклятыми папиросами. Ты еще такой молодой, а вот уже в сердце у тебя шумы и хрипы.
      - Ну, - сказал папа, - ты преувеличиваешь! У меня нет никаких особенных шумов, а тем более хрипов. Есть всего-навсего один маленький шумишко. Это не в счет.
      - Нет - в счет! - воскликнула мама. - Тебе, конечно, нужен не шумишко, тебя бы больше устроили скрип, лязг и скрежет, я тебя знаю...
      - Во всяком случае, мне не нужен звук пилы, - перебил ее папа.
      - Я тебя не пилю, - мама даже покраснела, - но пойми ты, это действительно вредно. Ведь ты же знаешь, что одна капля папиросного яда убивает здоровую лошадь!
      Вот так раз! Я посмотрел на папу. Он был большой, спору нет, но все-таки поменьше лошади. Он был побольше меня или мамы, но, как ни верти, он был поменьше лошади и даже самой захудалой коровы. Корова бы никогда не поместилась на нашем диване, а папа помещался свободно. Я очень испугался. Я никак не хотел, чтобы его убивала такая капля яда. Не хотел я этого никак и ни за что. От этих мыслей я долго не мог заснуть, так долго, что не заметил, как все-таки заснул.
      А в субботу папа выздоровел, и к нам пришли гости. Пришел дядя Юра с тетей Катей, Борис Михайлович и тетя Тамара. Все пришли и стали вести себя очень прилично, а тетя Тамара как только вошла, так вся завертелась, и затрещала, и уселась пить чай рядом с папой. За столом она стала окружать папу заботой и вниманием, спрашивала, удобно ли ему сидеть, не дует ли из окна, и в конце концов до того наокружалась и назаботилась, что всыпала ему в чай три ложки сахару. Папа размешал сахар, хлебнул и сморщился.
      - Я уже один раз положила сахар в этот стакан, - сказала мама, и глаза у нее стали зеленые, как крыжовник.
      А тетя Тамара расхохоталась во все горло. Она хохотала, как будто кто-то под столом кусал ее за пятки. А папа отодвинул переслащенный чай в сторону. Тогда тетя Тамара вынула из сумочки тоненький портсигарчик и подарила его папе.
      - Это вам в утешение за испорченный чай, - сказала она. - Каждый раз, закуривая папироску, вы будете вспоминать эту смешную историю и ее виновницу.
      Я ужасно разозлился на нее за это. Зачем она напоминает папе про курение, раз он за время болезни уже почти совсем отвык? Ведь одна капля курильного яда убивает лошадь, а она напоминает. Я сказал:
      "Вы дура, тетя Тамара! Чтоб вы лопнули! И вообще вон из моего дома. Чтобы ноги вашей толстой больше здесь не было".
      Я сказал это про себя, в мыслях, так, что никто ничего не понял.
      А папа взял портсигарчик и повертел его в руках.
      - Спасибо, Тамара Сергеевна, - сказал папа, - я очень тронут. Но сюда не войдет ни одна моя папироска, портсигар такой маленький, а я курю "Казбек". Впрочем...
      Тут папа взглянул на меня.
      - Ну-ка, Денис, - сказал он, - вместо того чтобы выдувать третий стакан чаю на ночь, пойди-ка к письменному столу, возьми там коробку "Казбека" и укороти папироски, обрежь так, чтобы они влезли в портсигар. Ножницы в среднем ящике!
      Я пошел к столу, нашел папиросы и ножницы, примерил портсигар и сделал все, как он велел. А потом отнес полный портсигарчик папе. Папа открыл портсигарчик, посмотрел на мою работу, потом на меня и весело рассмеялся:
      - Полюбуйтесь-ка, что сделал мой сообразительный сын!
      Тут все гости стали наперебой выхватывать друг у друга портсигарчик и оглушительно хохотать. Особенно старалась, конечно, тетя Тамара. Когда она перестала смеяться, она согнула руку и костяшками пальцев постучала по моей голове.
      - Как же это ты догадался оставить целыми картонные мундштуки, а почти весь табак отрезать? Ведь курят-то именно табак, а ты его отрезал! Да что у тебя в голове - песок или опилки?
      Я сказал:
      "Это у тебя в голове опилки, Тамарище Семипудовое".
      Сказал, конечно, в мыслях, про себя. А то бы меня мама заругала. Она и так смотрела на меня что-то уж чересчур пристально.
      - Ну-ка, иди сюда, - мама взяла меня за подбородок, - посмотри-ка мне в глаза!
      Я стал смотреть в мамины глаза и почувствовал, что у меня щеки стали красные, как флаги.
      - Ты это сделал нарочно? - спросила мама.
      Я не мог ее обмануть.
      - Да, - сказал я, - я это сделал нарочно.
      - Тогда выйди из комнаты, - сказал папа, - а то у меня руки чешутся.
      Видно, папа ничего не понял. Но я не стал ему объяснять и вышел из комнаты.
      Шутка ли - одна капля убивает лошадь!



http://lib.ru/PRIKL/DRAGUNSKIJ/denis.txt_with-big-pictures.html

Comments

[sovushka-ushka.livejournal.com]

помню в детстве я несколько раз перечитывала эту книжку, мне очень нравилось.
но вот недавно читала её своей дочке - и замечала, насколько простоват в ней язык, и истории так не впечатляют, как тогда.
детское восприятие - он другое)

[bydda-krishna.livejournal.com]

А я, признаться, до сих пор с удовольствием перечитываю - для самого себя. :-)
Неповторимая интонация.
И такая... утаенная улыбка:-) В каждой фразе.
И все главное сказано без слов - "между строк".
А может быть, действительно, это еще и интонация именно того детства, далеких и наивных 60-х...