Портрет одного стихотворения. "Но душа моя, руки ломая..."

[byddha_krishna1958]

 Эдгар По

Улялум

Перевод Нины Воронель, 1955-56

Под унылым седым небосводом
Расставались деревья с листвой,
С увядающей, жухлой листвой,
И страшился свиданья с восходом
Одинокий Октябрь надо мной,
Одиноким отмеченный годом.
Плыл туман из пучины лесной
и стекался к безрадостным водам,
К одинокому озеру Одем
В зачарованной чаще лесной.

 

В кипарисовой темной аллее
Со своею душой я бродил,
Со своею Психеей бродил,
Со своею душою-Психеей,
Я на время о прошлом забыл,
И текла моя кровь горячее,
Чем угрозы разгневанной Геи;
И на время мой жребий светил
Ярче тысячи лун в апогее
В чистом храме полночных светил.

Мы роняли слова мимоходом,
И слова oпадали листвой,
Увядающей, жухлой листвой...
Нам казалось, Октябрь был иной,
Не помеченный памятным годом
(Страшным годом - смертельным исходом!),
Мы не вспомнили озеро Одем
(Хоть бывали там в жизни иной),
Не узнали мы озера Одем
В зачарованной чаще лесной.

Весть о том, что рассвет на пороге,
Мы узнали по звездным часам,
По бледнеющим звездным часам:
Там, в конце нашей смутной дороги,
Лунный блеск разметав по лесам,
Восходил полумесяц двурогий
И скользил по седым небесам,
Полумесяц Астарты двурогий
Плыл вверху по седым небесам.

Я воскликнул: "Светлей, чем Диана,
Освещая Надежд Острова,
В море скорби надежд острова,
Видя все: что не зажила рана
И что боль еще в сердце жива,
К нам Астарта идет из тумана,
В край забвенья идет из тумана,
Огибая созведие Льва,
Ореолом любви осиянна,
Не пугаясь рычания Льва,
Нас она, добротой осиянна,
Проведет мимо логова Льва".

Но душа моя, руки ломая,
Все твердила: "Уйдем поскорей!
Ах, уйдем, убежим поскорей!
Я звезды этой светлой не знаю,
Но не верю, не верю я ей!"
Прочь звала и металась, рыдая,
И дрожала сильней и сильней,
Так что крылья ее, ниспадая,
По земле волочились за ней,
Два крыла ее, с плеч ниспадая,
Все в пыли волочились за ней.

Я не слушал мольбы ее страстной,
Я в ладони ловил этот свет,
Я молил: "Окунись в этот свет
и поверь, - опасенья напрасны:
Ни вражды, ни коварства в нем нет, -
Это участи нашей привет,
Свет Любви и Надежды прекрасной.
Ты доверься звезде моей ясной,
И в ночи замерцает рассвет!
Под лучами звезды моей ясной
В Царстве Тьмы засияет рассвет!"

Так, стремясь успокоить Психею,
Я твердил ей подряд наобум
Все, что мне приходило на ум,
И поспешно бежал вслед за нею...
Вдруг я вздрогнул: в пролете аллеи,
Краткой надписью смутно белея,
Склеп стоял, одинок и угрюм.
Я сказал: "Ты прочти, - я не смею...
Эта надпись терзает мне ум".
И душа прошептала, бледнея:
"Там слова - Улялум! Улялум!
Там могила твоей Улялум!"

Грянул гром под седым небосводом,
Зашумели деревья листвой,
Опадающей, жухлой листвой;
Да, я вспомнил: безжалостным годом
Был помечен Октябрь надо мной, -
Год назад я пришел к этим сводам
С драгоценною ношей земной.
Кто привел меня вновь к этим сводам
И послал мою душу за мной?
Вспомнил, вспомнил я озеро Одем
В мрачных дебрях пучины лесной!
Я узнал тебя, озеро Одем,
В зачарованной чаще лесной!

ULALUME

The skies they were ashen and sober;
The leaves they were crisped and sere -
The leaves they were withering and sere:
It was night, in the lonesome October
Of my most immemorial year:
It was hard by the dim lake of Auber,
In the misty mid region of Weir: -
It was down by the dank tarn of Auber,
In the ghout-haunted woodland of Weir.

Here once, through an alley Titanic,
Of cypress, I roamed with my Soul -
Of cypress, with Psyche, my Soul.
There were days when my heart was volcanic
As the scoriac rivers that roll -
As the lavas that restlessly roll
Their sulphurous currents down Yaanek,
In the ultimate climes of the Pole -
That groan as they roll down Mount Yaanek,
In the realms of the Boreal Pole.

Our talk had been serious and sober,
But our thoughts they were palsied and sere -
Out memories were treacherous and sere;
For we knew not the month was October,
And we marked not the night of the year -
(Ah, night of all nights in the year!)
We noted not the dim lake of Auber,
(Though once we had journeyed down here)
We remembered not the dank tarn of Auber,
Nor the ghoul-haunted woodland of Weir.

And now, as the night was senescent,
And star-dials pointed to morn -
As the star-dials hinted of morn -
At the end of our path a liquescent
And nebulous lustre was born,
Out of which a miraculous crescent
Arose with a duplicate horn -
Astarte's bediamonded crescent,
Distinct with its duplicate horn.

And I said -"She is warmer than Dian;
She rolls through an ether of sighs -
She revels in a region of sighs.
She has seen that the tears are not dry on
These cheeks where the worm never dies,
And has come past the stars of the Lion,
To point us the path to the skies -
To the Lethean peace of the skies -
Come up, in despite of the Lion,
To shine on us with her bright eyes -
Come up, through the lair of the Lion,
With love in her luminous eyes."

But Psyche, uplifting her finger,
Said - "Sadly this star I mistrust -
Her pallor I strangely mistrust -
Ah, hasten! -ah, let us not linger!
Ah, fly! - let us fly! - for we must."
In terror she spoke; letting sink her
Wings till thye trailed in the dust -
In agony sobbed; letting sink her
Plumes till they trailed in the dust -
Till they sorrowfully trailed in the dust.

I replied - "This is nothing but dreaming.
Let us on, by this tremulous light!
Let us bathe in this crystalline light!
Its Sibyllic splendor is beaming
With Hope and in Beauty to-night -
See! - it flickers up the sky through the night!
Ah, we safely may trust to its gleaming
And be sure it will lead us aright -
We surely may trust to a gleaming
That cannot but guide us aright
Since it flickers up to Heaven through the night."

Thus I pacified Psyche and kisses her,
And tempted her ouy of her gloom -
And conquered her scruples and gloom;
And we passed to the end of the vista -
But were stooped by the door of a tomb -
By the door of a legended tomb: -
And I said - "What is written, sweet sister,
On the door of this legended tomb?"
She replied - "Ulalume - Ulalume! -
'T is the vault of thy lost Ulalume!"

Then my heart it grew ashen and sober
As the leaves that were crisped and sere -
As the leaves that were withering and sere -
And I cried - "It was surely October,
On this very night of last year,
That I journeyed - I journeyed down here! -
That brought a dread burden down here -
On this night, of all nights in the year,
Ah, what demon hath tempted me here?
Well I know, now, this dim lake of Auber -
This misty mid region of Weir: -
Well I know, now, this dank tarn of Auber -
This ghoul-haunted woodland of Weir."

Said we, then - the two, then -"Ah, can it
Have been that the woodlandish ghouls -
The pitiful, the merciful ghouls,
To bar up our way and to ban it
From the secret that lies in these wolds -
From the thing that lies hidden in these wolds -
Have drawn up the spectre of a planet
From the limbo of lunary souls -
This sinfully scintillant planet
From the Hell of the planetary souls?"

(1847-1849)