Крупный план. Книга и фильм. За порогом наших снов.

[byddha_krishna1958]

"Траумновелле" ("Новелла снов") - повесть Артура Шницлера, австрийского драматурга и писателя конца XIX - начала XX века.
Эта книга послужила основой для сценария фильма "С широко закрытыми глазами", последнего шедевра мэтра мировой кинематографии Стэнли Кубрика.
"Траумновелле» - повесть Артура Шницлера, австрийского врача, драматурга и писателя, жившего и творившего в конце IXX века и ставшего классиком ещё при жизни.
Действие повести происходит в Вене конца XIX века. «Траумновелле», или «Новелла снов» - книга, в которой сны играют ключевую роль. Именно эротический сон главной героини, Альбертины, закручивает главную психологическую интригу сюжета.
Эта книга послужила основой для сценария последнего шедевра Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Режиссёр тридцать лет вынашивал замысел создания фильма по мотивам повести Шницлера и закончил монтаж за четыре дня до смерти.
Книга отличается от фильма только деталями – время и место изменились, а люди остались такими же, как сто лет назад. Они по-прежнему изменяют друг другу: в мыслях, во снах или в реальности, но при этом хотят оставаться вместе.

Артур Шницлер довольно известный австрийский драматург и писатель, его книги и раньше издавались в России, но «Трамуневелле» издана впервые. Издана, конечно, в основном не благодаря ее собственным художественным достоинством, а исключительно благодаря кино. Свой последний перед смертью фильм «С широко закрытыми глазами» великий Стенли Кубрик снял по этой книге. Кубрик очень точно перенес роман Шницлера на экран, главную вольность, которую позволил себе режиссер, это то, что действие фильма происходит в современном Нью-Йорке, а в романе, напротив, Вена начала XX века. Если Кубрик снял загадочную и жутко выразительную «Новеллу снов», то в книге все проще и понятнее. В романе даже чувствуется некоторая схематичность, драматургическая шаблонность – все довольно плоско: почти нет ярких образов, герои немного «картонные». Главное здесь идеи – это первая в истории попытка художественного воплощения фрейдистской теории. Книга эта скорее любопытна, и, на мой взгляд, вовсе не обязательна к прочтению. Ее будет интересно прочесть, почитателям фильма, тем, кто интересуется историей литературы начала века, поклонникам Фрейда. При большом желании, можно оставить в стороне весь психологизм и тайны подсознания и читать ее как любовный роман.
«Складывается впечатление, что вы познали больше моего… вам доступно то, что мне приходится с трудом выкапывать в людях».
Зигмунд Фрейд, из частной переписки с Артуром Шницлером.
Журнал «Desillusionist», Екатерина Пчёлкина
Имя австрийского писателя и драматурга Артура Шницлера теперь уже ассоциируется не с его другом Зигмундом Фрейдом и даже не с европейской литературой рубежа веков, а исключительно со Стэнли Кубриком. Последняя лента знаменитого американского режиссера "С широко закрытыми глазами" была снята по мотивам повести Шницлера "Новелла снов". Вот и российские издатели подают этот текст под кинематографическим "соусом". Правда, кадру из самого фильма здесь предпочли какую-то доморощенную картинку (так оформляют афиши в сельских домах культуры). В тексте Шницлера находим источник каламбура Стэнли Кубрика: главные герои новеллы, доктор Фридолин и его жена Альбертина, смотрят на мир "широко открытыми глазами". Это герои Кубрика, перенесшего действие в современность, знают, что глаза уже давно можно закрыть. Но венские обыватели начала века еще искренне пытаются найти в реальности спасение от своих непонятных сновидений и сексуальных фантазий. Доверчивые партнеры без утайки рассказывают друг другу о тех соблазнах, что подстерегают их повсюду. Финал новеллы остается открытым: простит ли Альбертина своему мужу его городские праздношатания, и что Фридолин скажет о фрейдистских снах Альбертины? Вот Николь Кидман и Том Круз, исполнители главных ролей в кубриковском фильме, после съемок развелись.
Лиза Новикова
Коммерсант
Австрийской литературе начала ХХ века дважды «не повезло» в фильмах двух прославленных американских кинорежиссеров. Сначала Орсон Уэллс перенес действие «Процесса» из предвоенной имперской Праги (пусть в романе Кафки этот город и не назван напрямую) в некий усредненный западный мегаполис 1960-х. А потом Стэнли Кубрик по-хозяйски обошелся с «Traumnovelle» Артура Шницлера: вместо Вены времен Климта и Мухи перед зрителями фильма «С широко закрытыми глазами» предстал Нью-Йорк, напичканный компьютерами и мобильной связью... Недавно у поклонников этой экранизации появилась возможность познакомиться с новым русским переводом «Повести снов» (или «Романа мечты»).
Сюжет повести построен на игре сновидений. Шницлер – земляк, ровесник и единомышленник Фрейда – наделил своих героев умением спать и видеть сны, многозначительные, странные, греховные. Сны в стиле модерн – в венском, особо изощренном его изводе. Действие книги происходит на границе между сном и явью, между сознательным и бессознательным. Альбертина, героиня «Траумновелле», шокирует молодого мужа, преуспевающего врача-терапевта Фридолина, рассказами о своих отважных сексуальных похождениях во сне. Будь Фридолин психоаналитиком, он бы непременно настрочил об этом научную статью в «Венский медицинский альманах». Но он терапевт, и ничего, кроме ревности, откровения жены у него не вызывают. Тут как раз подвернулась возможность отомстить жене: возвращаясь ночью домой, он сначала беседует с уличной проституткой, а потом попадает на великосветскую костюмированную оргию, с которой ему чудом удается убраться живым и невредимым. Напридумывавший на свою голову ночных приключений Фридолин возвращается в реальный мир...
В эту и без того загадочную историю Кубрик подбавил зловещей декадентской символики (заодно американизировав всю фактуру). Фильм одновременно напоминает и сон наяву, и вальс масок, и череду отражающихся друг в друге зеркал. Ткань «Траумновелле» при переводе на киноязык стала жестче, шершавее. Камерная фрейдистская арабеска обросла у Кубрика плотью респектабельных нью-йоркских кварталов и превратилась в психологический триллер. И нередко там, где у Шницлера – многоточие, мираж, у Кубрика – развитие и мотивировка.
Андрей Мирошкин
Книжное обозрение

Артур Шницлер был австрийским врачом, драматургом и писателем, другом Зигмунда Фрейда. Его любил Томас Манн и ненавидели фашисты. В 'Траумновелле' действие происходит в Вене конца ХIХ века, в буржуазной среде. Атмосфера романа типична для эпохи fin de siecle (конца века) - ощущение скорого конца всего того, к чему привыкли, и неизбежности чего-то нового, скорее всего, ужасного (Первая мировая война и череда европейских революций блестяще оправдали эти ожидания).
Фильм 'С широко закрытыми глазами' появился также в конце века, другого, еще более страшного. Хотя затеял Стенли Кубрик его снимать задолго до реального воплощения, но, очевидно, тогда было не время. А когда время наступило, то началось: Съемки были, по ощущению всех, кто принимал в них участие, ужасны. Почти десятилетний брак исполнителей главных ролей, блистательных Николь Кидман и Тома Круза, распался. Сам режиссер умер через четыре дня после окончания монтажа: Книга хороша, но фильм несопоставимо мощнее. К тому же что нам Вена столетней давности? То ли дело современный мегаполис, пусть и не Москва, но хотя бы Нью-Йорк! Уже во времена Шницлера и Фрейда многим казалось, что институт брака себя исчерпал, что консервативные отношения 'муж- жена' закончатся вместе с веком (в том числе и у нас - вспомним толстовскую 'Крейцерову сонату'). Но тогда семейные отношения выжили. Возможно, не в последнюю очередь благодаря ним человечество сумело пройти через все испытания ХХ века. Но в самом его конце брак оказался под еще большим сомнением, чем за 100 лет до того...
Героев книги зовут Фридолин и Альбертина, фильма - Билл и Эллис Харфорд. Невольный бес-искуситель, пианист Нахтигаль стал у Кубрика Ником Найтингейлом. Поменяли имена, род занятий, некоторые иные обстоятельства и прочие действующие лица. К тому же, по сравнению с книгой, в фильме Кубрик гораздо больше все усложнил и запутал.
Про цвета и чакры
Издательство 'Гаятри' не было бы самим собой (а оно отличается от других тем, что выпускает книги, как бы это точнее сказать, со странностями), если бы просто выпустило книгу - и все. Или отделалось простой презентацией. Нет, оно организовало 'синемологический сеанс' в FAQCafe, пообещав тем, кто придет: 'Вместе с ведущими киноведами столицы вы сможете по-новому взглянуть на мировой шедевр Стенли Кубрика, узнать о тайнах и скрытых посланиях, зашифрованных внутри фильма, совершить волнующее путешествие в глубины собственного подсознания и прикоснуться к литературному первоисточнику - 'Новелле Снов' Артура Шницлера'.
Было тесно и душно, качество показа оставляло желать много лучшего. Не было ведущих киноведов. Но сотрудники издательства 'Гаятри' все-таки частично исполнили свои обещания. Одетые, как в фильме Кубрика, в венецианские маски, они рассказали собравшимся много интересного.
Стенли Кубрик, как известно, был ужасным педантом, крайне внимательным не только к подбору актеров, но и к мельчайшим предметам, попадающим в кадр, и цветовым решениям фильма в целом и в отдельных эпизодах.
Основные цвета фильма - красно-оранжевые с одной стороны и сине-фиолетовые - с другой. Вот как эта цветовая гамма отражается в чакрах.
1-я и 2-я: свадхистана и мулатхара. Красный и насыщенно-оранжевый. Отвечают за выживание, физическую моторику, секс, танец, силу.
Располагаются в области таза, где накапливается неуправляемая, иррациональная, опасная для обычного человека сексуальная энергия - 'сырая' сила творчества, которая, если ее не культивировать, может управлять человеком или даже разрушить его физически и ментально.
6-я: аджна. 'Третий глаз'. Синий. Отвечает с одной стороны за недвойственность восприятия реальности, ментальную ясность, с другой - за рассудочность, аналитичность мышления (в противовес синтетическому, недвойственному). На протяжении фильма каждый эпизод происходит (или отдельные реплики героев произносятся) на внятном цветовом фоне. И только по одному разу за весь фильм герой и героиня оказываются точно на границе раздела этих цветов. Круз - на концерте другапианиста, а Кидман - в начале финального диалога между супругами.
Интересно, что вышеописанные цвета являются крайними полюсами спектра, двумя краями радуги, о которой речь в фильме, также заходит неоднократно ('туда, где кончается радуга', обещают увести героя Тома Круза две модели на вечеринке в начале фильма; 'Rainbow' - то есть 'Радуга' - называется магазин маскарадных костюмов).
Постскриптум
Было на 'синемологическом сеансе' и еще кое-что. Помимо того, что Кубрик, по некоторым данным, вообще возражал против российского проката своего многострадального фильма (даже в самом конце 90-х Россия, по его мнению, все еще оставалась тоталитарным государством), он успел выразить волю и в отношении дубляжа. Во всех неанглоязычных странах в официальный прокат были пущены версии с субтитрами. И у нас все легальные кассеты с фильмами Стенли Кубрика можно купить или взять в прокате исключительно с субтитрами. В FAQCafe сначала тоже были титры. И вдруг появился : дубляж. Довольно приличный. Но как же воля покойного?
Юлия Рахаева
Вечерняя Москва




Австрийский драматург. Родился 15 мая 1862 в Вене. В 1885 удостоился ученой степени в области медицины, но оставил практику ради литературного творчества. Интерес Шницлера к психологическому анализу и переоценке культурных ценностей, критическое отношение к культуре вкупе с утонченностью его литературных вкусов сделали его творчество зеркалом венского общества первых трех десятилетий 20 в.
Ранняя его пьеса Анатоль (Anatol, опубл. 1893) закрепила за ним репутацию мастера импрессионистической стихотворной одноактовки. Страстное утверждение мимолетных радостей жизни неизменно вступает в конфликт с лживостью общественных установлений, восторг сменяется скукой, чувства непостоянны, и соблазнитель в одной сцене уже в следующей обманут сам (Хоровод – Reigen, опубл. 1900).
Игра в любовь (Liebelei, 1895), смешивающая романтическую сентиментальность с трезвым пониманием жизни и любви как безнадежно преходящих радостей, может, пожалуй, считаться самым характерным произведением Шницлера.
В Зеленом попугае (Der grune Kakadu, 1899) канун Французской революции послужил фоном трагикомедии; в наполеоновскую эпоху происходит действие Юного Медарда (Der junge Medardus, 1910).
Духом Возрождения исполнен гимн любви, дающей жизни смысл, в Вуали Беатриче (Der Schleier der Beatrice, 1900).
За редкими исключениями Шницлер оставался "венским" драматургом: Одинокий путь (Der einsame Weg, 1903); Марионетки (Marionetten, 1906); Профессор Бернхарди (Professor Bernhardi, 1912); Комедия слов (Komdie der Worte, 1915).
Ранний рассказ Смертное (Sterben, 1895) обнаружил откровенно натуралистичные приемы, впоследствии в прозе Шницлера возобладало влияние Г.Флобера и Г.Мопассана.
В романе Лейтенант Густль (Leutnant Gustl, 1901) писатель в числе первых в немецкой словесности обратился к "внутреннему монологу".
В Дороге на простор (Der Weg ins Freie, 1908) рассказывается о венской еврейской общине. Щемящая нота муки, усталости, безразличия, сильно прозвучавшая в Возвращении Казановы (Casanovas Heimfart, 1918), придает особый лиризм зрелой прозе Шницлера – Барышня Эльза (Frulein Else, 1924); Повесть-мечта (Traumnovelle); Игра на рассвете (Spiel im Morgengrauen, 1927); Побег во мрак (Flucht in die Finsternis, 1927).
Умер Шницлер в Вене 21 октября 1931.



Николь Кидман ("Умереть во имя"), Том Круз ("Особое мнение"), Томас Гибсон ("Солдаты фортуны"), Раде Сербеджия ("Святой") в психологическом триллере Стэнли Кубрика "С широко закрытыми глазами".
Том Круз и Николь Кидман играют в этом фильме супружескую пару богатых, преуспевающих врачей, чья любовь дала трещину. Изучая сексуальное поведение людей, они изменяют друг другу, - причем поиск новых ощущений приводит их в смертельно опасную ситуацию...
В своей последней картине, снятой в обстановке полной секретности, великий режиссер Стэнли Кубрик, завершивший работу за неделю до смерти, препарирует любовь и секс, верность и измену, влечение и страсть, жизнь и смерть. Эротические сцены фильма, по мнению кинокритиков, сняты Кубриком так, как никто еще до него не снимал...

А под маской было звездно

Какой бы значительной ни казалась экранизация, всех глубин литературного источника она никогда не достигнет. Стэнли Кубрик нырнул очень глубоко и все же сказал совсем по-другому и о другом. Его «С широко закрытыми глазами» куда больше по эту сторону, чем «Траумновелле» Артура Шницлера. Все дело в том, что адекватным визуальным воплощением здесь мог бы стать разве что театр теней, увиденный боковым зрением. Именно так мы чаще всего вспоминаем сновидения.
Для тех, кто фильма не видел, наверное, нужен хотя бы пересказ центрального эпизода, когда Фридолин (в фильме – Билл), давно и счастливо женатый на Альбертине (в фильме – Элис), узнав о мысленной измене жены, впечатляется настолько, что неожиданно для себя попадает на тайное сборище: что-то среднее между заседанием масонской ложи и оргией в духе де Сада. Впрочем, это у Кубрика оргия, а у Шницлера лишь ее предчувствие, смешанное со смертельной опасностью. По Шницлеру маски высвечивают в обнаженных женщинах индивидуальность, по Кубрику – таковой лишают, как в очень дорогом порнофильме. Да и само перенесение действия из ночной Вены девятнадцатого столетия в залитый огнями современный Нью-Йорк выглядит неуместным овеществлением мечты, пробуждением от сна. И даже синий цвет, щедро добавляемый в палитру Кубриком, не может внушить ощущения нереальности.
У Шницлера мы с самого начала попадаем в пространство между сном и явью, туда, где он и оставляет своих героев (последний абзац: «Так они молча лежали, на границе между сном и бодрствованием…»). Именно там возникают путеводные голоса. Сам текст «Траумновелле» – такой голос: он словно бы записан на кассету, и его невозможно читать быстрее, чем со скоростью проговаривания. Здесь сон притворяется явью, а явь – сном. Вот почему нам кажется, что Фридолин вот-вот проснется от кошмара, а Альбертина, напротив, пересказывая свой сон, захочет прикрыть им правду, подобно героине пушкинского «Жениха». Оказавшись персонажами жестокой комедии масок, Фридолин и Альбертина словно бы видят сон во сне, ведь уже именами прописано их место в таком вот балаганчике. Это вам не «Билл» и «Элис»! Представить себе Альбертину курящей травку?! И уж конечно Фридолина не воображаешь с лицом Тома Круза. Скорее уж, с лицом самого автора. Такой же венец, врач, плейбой…
Миф о «бережной» экранизации рассеивается с первых же кадров. С каждой минутой фильм уходит все дальше от духа новеллы. Человек Шницлера беспомощно ищет нить Ариадны в лабиринте сна, он не может контролировать действие, не может вмешаться в собственный сон. У Кубрика, напротив, все зиждется на проговариваемоысти, на объяснении причин. Человек Кубрика ищет уверенности и доминирования. Читая новеллу Шницлера, мы думаем и о внечеловеческих силах, смотря фильм Кубрика – о пресыщенности буржуазии. Неудивительно, что фильм абсолютно не эротичен. И даже обнаженная Кидман больше похожа на манекен с витрины. Достаточно сравнить косноязычный пересказ своего сна героиней Кидман с пластичным и красочным описанием сна Альбертиной – и разница очевидна. Даже смерть у Кубрика – какая-то пристойная, а ведь в новелле на контрасте-соседстве любви и смерти все и строилось.
У Кубрика герои реально балансируют на грани измены, лишь случай уберегает их от нее, о чем они явно сожалеют. В новелле же Альбертина и Фридолин, стремясь воплотить упущенное, попадают всего лишь в эротическую сказку. Желание здесь – только помысел, только воображаемое. И что же – воображаемая измена оказывается настолько сильнее реальной, она так накаляет воздух, что на фоне этого страстного крещендо кубриковский вариант кажется чересчур выхолощенным и прагматичным! Как всякое воплощение мечты, которое уже никогда не вернет нам радости и страха предчувствия.
Венгерская Елена
«Книжная витрина», 2006.


Comments

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

[bydda-krishna.livejournal.com]

Московское издательство «Гаятри» приступило к выпуску серии книг «Коffейное чтиво». Среди новинок - фантасмагория «Траумновелле», написанная австрийским писателем начала ХХ века Артуром Шницлером и известная широкой публике главным образом по фильму «С широко закрытыми глазами», а также повесть-анекдот молодого писателя Сергея Алхутова «Царь и пес».

Название серии удачно позиционирует представляемые в ней книги. С одной стороны, все-таки в самом напитке - кофе - есть нечто возвышенное, интеллигентное, подымающее человека над рутиной повседневной суеты и банальностью быта. Все-таки кофе это вам не какое-нибудь банальное пиво или фанта. Но, с другой, все же есть напитки и куда еще более элитарные. Например, коньяк или виски. Так и книги, предлагаемые издательством «Гаятри», занимают в литературном контексте промежуточное положение. Слегка возвышаясь над обычным коммерческим чтивом и не дотягивая до той планки, с которой обычно начинают отсчет литературы интеллектуальной.

Сюжет «Траумновелле» большинству читателей, наверное, неплохо известен. Практикующий врач как-то вечером встречает своего давнего знакомого и вместе с ним оказывается на сборище тайного общества, состоящего из обнаженных дам и мужчин в масках. Параллельно лихо закрученному сюжету читатель погружается в водоворот рефлексий героя. Еще бы, ведь у него кризис в отношениях с женой и любимая дочь плюс увлечения на стороне, встреча с проституткой, а также поразившая на тайном сборище обнаженная красавица. И весь этот наплыв чувств он переживает достаточно глубоко и тонко, так что наблюдать за его эмоциями довольно любопытно.

Книга Сергея Алхутова отличается от предыдущей как по содержанию, так и по интонации. Среди ее героев Александр Македонский, Диоген, Сиддхартха Гаутама, Лао Цзы. Здесь одновременно и совершенно независимо друг от друга развиваются два сюжета, взаимодействуя разве что на уровне ассоциаций. В одном Александр Македонский выступает в роли ученика философа Диогена, в другом перед читателем разворачивается жизненный путь сына одного из индийских царей - Сиддхартхи Гаутамы, впоследствии ставшего Буддой. Написано все это достаточно легко и весело, и поначалу выглядит довольно забавно. Например, Диоген втолковывает Александру значение слова «фигня», цитирует Гребенщикова, отпускает сальные шуточки и так далее. Но довольно скоро это постоянное шуткование начинает выглядеть довольно бессмысленно и надоедает. Поскольку с сожалением понимаешь, что за всей этой словесной игрой ничего, кроме стеба, и не содержится. А время, когда стеб мог являться главным содержанием литературного произведения, довольно давно прошло. Впрочем, за чашечкой кофе можно почитать и такую книгу. А почему бы и нет? Все лучше, чем слушать убогую попсу или смотреть очередной примитивный телесериал.

Александр Славуцкий
Московская правда

[bydda-krishna.livejournal.com]

Отдельно взятый конкретный фильм стареет быстрее, чем книга. Вообще кино, как дитя, быстрее взрослеет. Писатель где-то впереди своего времени, мы не знаем, где именно, мы-то здесь, кинорежиссер, напротив, клеит свою ленту из нашего «сегодня». Я бы не относился к кинематографу всерьез.
Режиссеры говорят часто об особом кинематографическом языке, об исключительных выразительных средствах кинематографа, о переживании действительности посредством кинематографа и т. д. и т. п.
Сказать-то можно что угодно.
Этому виду творческой деятельности (кинематографу) едва-едва сто лет. Мне мнится, что за такой короткий срок в культуре ничего устойчивого сформироваться не сможет. Не должно бы. Не должно бы искусство (не искусство) кино существенно влиять ни на общественное сознание, ни на эстетические воззрения общества. А между тем…
Или влияние это мнимое? Но тогда и говорить здесь не о чем.
Лучше попробуем отнестись к этой ситуации как к парадоксальной и рискнем установить в ней скрытые связи, взаимоотношения и тождества.
Итак.
При том, что я не киноман, отнюдь, некоторые картины меня действительно захватывают. Отчего? Это я размышляю: «Отчего?»
Вот какой ответ (не окончательный ответ, поскольку думаю я поспешно) приходит на ум: кино — это форма литературного анализа. Не отдельный вид искусства, и никакое вовсе не искусство, а способ размышления над текстом. В силу каких-то, малопонятных мне, культурологических причин этот способ стал публичным. Или по природе своей был сформирован как публичный.
Тезис: «Кинематограф — растиражированная критика действительности, образованной устойчивыми видами искусства — музыкой, живописью и, в первую очередь, литературой».
Книга «Траумновелле» Артура Шницлера послужила основой фильму, поставленному Стенли Кубриком.
Картина-то широко известна: «С широко закрытыми глазами» — последний фильм замечательного режиссера. Мне представляется, что он, создавая киносценарий, из более-менее схожих принципов и исходил.
Действительно, ведь то, что кинематограф — не самостоятельное искусство, не умаляет его достоинств, если режиссер и сценарист понимают, что их творческая акция — не более чем попытка соотнести свой индивидуальный личностный опыт с первоисточником — романом.
Почему так?
Потому что есть история литературы.
Потому что каждый человек учится литературе.
Потому что текст — это отчасти исторически устойчивый способ мышления (во всяком случае, для европейского сознания на протяжении последних четырехсот лет). Потому что за каждым хорошим романом стоит опыт писателей предыдущего поколения, а за теми еще… И так далее. Примечательно, что Кубрик не терпел никакого вмешательства в свою работу, держался крайне субъективной (и даже скандально субъективной) позиции и полагал, что произведение возникает из сопряжения внутреннего опыта (как содержания) и культурного фона (как формы).
Вот и получается, что если у кинорежиссера достает смелости и таланта для критического осмысления литературного текста именно как литературного текста, то его фильм начинает актуально касаться проблем, очерченных литературой еще до появления кинематографа.
Но я, собственно, подумал не об этом. Едва ли стоит предпочитать кинематограф литературе. Текст литературного произведения дает возможность произвести свой собственный анализ. Конечно, если у читателя достанет смелости соотнести свой собственный эмоциональный опыт с причудливым свойством человеческой натуры.
Роман-то о любви.

Алексей Слюсарчук
Прочтение