![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958Конечно, непосредственно к традициям мирового эзотерического знания отношения не имеет. Но написана весело...
И в этом что-то несомненно есть...
"Словарь эзотерического сленга" - уникальный терминологический сборник понятий и выражений, бытующих в русских эзотерических кругах с 60-х годов прошлого века. Эта книга, конечно, не является словарем в академическом смысле слова, но зато не менее практична в обращении. Каждое понятие можно уподобить семечку, из которого вырастает понимание, - настолько, насколько человек пожелает его развернуть в своем внутреннем пространстве, подключив ум, память и чувства.
Один из старейших московских эзотериков, стоявший у истоков первых переводов на русский Кастанеды и Гурджиева (Москалев также участвовал в первом, запрещенном в СССР кружке духовного и личностного роста), составил словарь терминов русскоязычных эзотерических сообществ. Автор суммирует слова и обороты, которыми активно пользуется наша современная эзотерико-ориентированная общественность. Интересно же узнать значение глагола «гуровать».
Русский Репортёр
Эзотерическая среда ничуть не сакральна, убеждает читателя Сергей Москалев — один из первых, кто начал популяризовать у нас труды Гурджиева и Кастанеды. Книга, сделанная в форме словарика, знакомит со специфическим сленгом и особой субкультурой, сложившейся еще в советские времена, когда уход в себя был родом эмиграции. Вот один из примеров: «Аварийщик. Про человека, который сам создает и постоянно попадает в трудные ситуации. В лучшем случае он вредит сам себе, в худшем — вовлекает в них окружающих. В большинстве групп почти всегда присутствовал некто в таком роде: «Вышел в тапочках и майке за сигаретами, а пришел в сопровождении милиции…» Другой пример: «Вампушка, вампир. Про человека, который пользуется энергией других людей и создает специальные ситуации, чтобы такое перетекание энергии произошло». Или вот: «Дежавюшник. Человек, который с воодушевлением или же скучным менторским тоном рассказывает вам вашими словами концепцию, которую вы ему за месяц до этого сами же и изложили…» К концу книги вырисовывается картина, странно напоминающая о питерских митьках — веселых, непафосных, пьющих и, главное, старающихся не побеждать никого. Кроме себя. И то не всегда.
Роман Арбитман
Ведомости
Это действительно словарь, то есть сборник понятий и выражений, укоренившихся в наших эзотерических кругах, с их разъяснением. Впрочем, многие явления, упомянутые в словаре, можно отнести не только к эзотерическим учениям, но и к любой традиционной религии: «Иногда, стоя на крыше, свистя в два пальца и глядя на белых голубей, кружащихся над головой, можно достигнуть большего, нежели бормоча молитву и наполовину при этом думая о том, что нужно сделать, купить и позвонить».
«Словарь эзотерического сленга» помимо того, что просто интересен, будет полезен всякому с точки зрения безопасности и душевного здоровья. И не только потому, что в соответствующих статьях кратко и внятно перечислены основные признаки тоталитарных сект или особенности, по которым можно распознать, что в неком собрании применяются зомбирующие техники. Просто бывают ситуации, когда достаточно «выпить боярышниковой настойки от повышенного давления», а не включать на полную катушку всевозможные «духовные» средства, шутить с которыми не рекомендуют ни христианские святые отцы, ни восточные мудрецы.
Ольга Шатохина
Литературная газета
Заголовок этой книги уже довольно любопытен: интересно же, что за сленг такой может быть у эзотериков? Пойму ли я, простой, не специальный, читатель, хоть что-нибудь в этом потоке высокодуховностей? Но содержание неожиданно оказывается ближе и роднее, чем это виделось при первом приближении. Во-первых, книга состоит, скорее, из баек и историй из жизни российских эзотериков – вполне, надо сказать, здешних и посюсторонних людей. Во-вторых, общая физиономия этой компании – весьма симпатичная и дружелюбная. И термины, которые они используют для того, чтобы описать различные жизненные ситуации, привычки, манеру поведения самых обычных людей – более чем доступны. В одном из сквозных персонажей этих баек угадывается Виктор Пелевин, выведенный под псевдонимом Писатель. Чтобы уж читатели наверняка догадались, кто он такой есть, автор упоминает несколько историй, в видоизменённом виде вошедших затем в романы Писателя. Послевкусие от книги – удовлетворённо-спокойное. На многие вещи хочется смотреть проще, и действовать понятнее. Даже не становясь эзотериком.
Ольга Смирнова
Книжное обозрение
Автор, один из первых подвижников отечественного эзотерического просвещения, в свое время принял активнейшее участие в введении в русскоязычную культуру самиздатовских текстов Кастанеды, Ошо и Гурджиева. Текст написан с юмором, живо и исчерпывающе характеризуя весь спектр рабочей терминологии нынешних адептов «тайного знания».
Вопрос «как и для чего?» выступает главным: по мысли автора (статья «Голуби над головой»), «иногда стоя на крыше, свистя в два пальца и глядя на белых голубей, кружащихся над головой, можно достигнуть большего, нежели бормоча молитву и наполовину при этом думая о том, что нужно сделать, купить и позвонить».
Стилистика издания напоминает ранних питерских «митьков», например: «Аварийщик. Про человека, который сам создает и постоянно попадает в трудные ситуации. В лучшем случае он вредит сам себе, в худшем - вовлекает в них окружающих. В большинстве групп почти всегда присутствовал некто в таком роде: «Вышел в тапочках и майке за сигаретами, а пришел в сопровождении милиции…» Другой пример: «Дежавюшник. Человек, который с воодушевлением или же скучным менторским тоном рассказывает вам вашими словами концепцию, которую вы ему за месяц до этого сами же и изложили…»
Наконец: «Держать масштаб. Жизнь подобна прекрасной статуе, но, если рассматривать ее очень близко, можно найти на ней царапины и пятна. Так и в жизни. Человек бывает ослеплен своим страданием, ему кажется, что он самый несчастный человек на свете… Если смешать килограмм варенья и грамм дерьма, получится 1001 грамм дерьма. Важнейший принцип духовного развития: достаточно одной ложки дегтя, чтобы получить бочку дегтя. Пока у человека нет меда (духовной субстанции), это не так страшно, но чем больше меда, тем страшнее отравить его, тем выше ответственность перед Богом, который дарует этот мед человеку».
А еще есть «Абсурдность претензий», «Акын», «Борьба мнений», «Борьба нанайских мальчиков», «Веер возможностей (развернулся, сложился)», «Гуровать (от слова «гуру»)» и многое другое.
Александр Грицанов
БелГазета
Книга известного в мистическо-андеграундных кругах деятеля может быть занятной не только для эзотериков. По крайней мере, учитывая и ее наставительный уровень, я останавливаюсь в первую очередь на сугубо литературных достоинствах. Определения понятий “брожение”, “гидропоника”, “голуби над головой”, “инфернушник”, “лакмус”, “рекультивация отношений” и т. д. (каждое из которых никак не соответствует основному словарному значению или вовсе не присутствует в обычных словарях) превращаются в порой краткие, порой пространные рассказы-наставления, отчасти остроумные, отчасти глубокомысленные (впрочем, всегда написанные достаточно прозрачным языком). Чаще предъявляются истории из жизни, иногда — обобщения или списки практических рекомендаций. Некоторые моменты в книге прекрасны, к примеру — эпизод к биографии Пелевина (нигде, впрочем, по имени не названного): “Часто Писателя заносило, и ему говорили: „Не можешь показать на картошке — вопрос снимается”. Он даже написал роман на эту тему, чтобы разобраться с путаницей в голове. Роман получился местами гениальный и смешной, но в книге он очень многое напутал еще сильнее, чем было запутано до него”.
При этом Сергей Москалёв — не уличный престидижитатор-“наперсточник”, а носитель вполне целостного мировоззрения, характерного для немалого пласта независимой отечественной культуры последних десятилетий.
Трудно не сопоставить “Словарь эзотерического сленга” с любимой моим дружеским кругом книжкой “Словарь терминов московской концептуальной школы” (М., “Ad Marginem”,1999), составленной Андреем Монастырским. Там предлагались определения разновидностей фантомного праксиса определенного замкнутого круга (особенно это касается авторских “дополнительных” разделов самого Монастырского, Сергея Ануфриева, Юрия Лейдермана и Павла Пепперштейна, чья интерпретация концептуализма прямо выводит к мистическим экспериментам): “Фантазм-отмычка — произвольно выбранный воображаемый образ или сочетание образов, провоцирующих дальнейшее „самостоятельное” разворачивание галлюциноза” (Пепперштейн). Очевидна собственно эстетическая функция подобного словаря, которая, однако, требует определенного предварительного эстетического и когнитивного настроя.
В случае Москалёва толкование терминов может вывести на уровень “собственно знания” (это опять-таки требует определенной вовлеченности в мистические круги, которым, полагаю, подобный словарь уже не нужен); может быть прочитано как набор этически наполненных притч (многие фрагменты способны работать в качестве бытового психологического совета и не претендуют на предварительную “обработку” читателя); может — как очередная вариация гипертекстовых литературных игр.
Книга дополнена разного рода советами и списком рекомендуемой литературы, включающей канонические тексты различных вероучений, мистических практик и типов эзотерической деятельности.
И в этом что-то несомненно есть...
"Словарь эзотерического сленга" - уникальный терминологический сборник понятий и выражений, бытующих в русских эзотерических кругах с 60-х годов прошлого века. Эта книга, конечно, не является словарем в академическом смысле слова, но зато не менее практична в обращении. Каждое понятие можно уподобить семечку, из которого вырастает понимание, - настолько, насколько человек пожелает его развернуть в своем внутреннем пространстве, подключив ум, память и чувства.
Один из старейших московских эзотериков, стоявший у истоков первых переводов на русский Кастанеды и Гурджиева (Москалев также участвовал в первом, запрещенном в СССР кружке духовного и личностного роста), составил словарь терминов русскоязычных эзотерических сообществ. Автор суммирует слова и обороты, которыми активно пользуется наша современная эзотерико-ориентированная общественность. Интересно же узнать значение глагола «гуровать».
Русский Репортёр
Эзотерическая среда ничуть не сакральна, убеждает читателя Сергей Москалев — один из первых, кто начал популяризовать у нас труды Гурджиева и Кастанеды. Книга, сделанная в форме словарика, знакомит со специфическим сленгом и особой субкультурой, сложившейся еще в советские времена, когда уход в себя был родом эмиграции. Вот один из примеров: «Аварийщик. Про человека, который сам создает и постоянно попадает в трудные ситуации. В лучшем случае он вредит сам себе, в худшем — вовлекает в них окружающих. В большинстве групп почти всегда присутствовал некто в таком роде: «Вышел в тапочках и майке за сигаретами, а пришел в сопровождении милиции…» Другой пример: «Вампушка, вампир. Про человека, который пользуется энергией других людей и создает специальные ситуации, чтобы такое перетекание энергии произошло». Или вот: «Дежавюшник. Человек, который с воодушевлением или же скучным менторским тоном рассказывает вам вашими словами концепцию, которую вы ему за месяц до этого сами же и изложили…» К концу книги вырисовывается картина, странно напоминающая о питерских митьках — веселых, непафосных, пьющих и, главное, старающихся не побеждать никого. Кроме себя. И то не всегда.
Роман Арбитман
Ведомости
Это действительно словарь, то есть сборник понятий и выражений, укоренившихся в наших эзотерических кругах, с их разъяснением. Впрочем, многие явления, упомянутые в словаре, можно отнести не только к эзотерическим учениям, но и к любой традиционной религии: «Иногда, стоя на крыше, свистя в два пальца и глядя на белых голубей, кружащихся над головой, можно достигнуть большего, нежели бормоча молитву и наполовину при этом думая о том, что нужно сделать, купить и позвонить».
«Словарь эзотерического сленга» помимо того, что просто интересен, будет полезен всякому с точки зрения безопасности и душевного здоровья. И не только потому, что в соответствующих статьях кратко и внятно перечислены основные признаки тоталитарных сект или особенности, по которым можно распознать, что в неком собрании применяются зомбирующие техники. Просто бывают ситуации, когда достаточно «выпить боярышниковой настойки от повышенного давления», а не включать на полную катушку всевозможные «духовные» средства, шутить с которыми не рекомендуют ни христианские святые отцы, ни восточные мудрецы.
Ольга Шатохина
Литературная газета
Заголовок этой книги уже довольно любопытен: интересно же, что за сленг такой может быть у эзотериков? Пойму ли я, простой, не специальный, читатель, хоть что-нибудь в этом потоке высокодуховностей? Но содержание неожиданно оказывается ближе и роднее, чем это виделось при первом приближении. Во-первых, книга состоит, скорее, из баек и историй из жизни российских эзотериков – вполне, надо сказать, здешних и посюсторонних людей. Во-вторых, общая физиономия этой компании – весьма симпатичная и дружелюбная. И термины, которые они используют для того, чтобы описать различные жизненные ситуации, привычки, манеру поведения самых обычных людей – более чем доступны. В одном из сквозных персонажей этих баек угадывается Виктор Пелевин, выведенный под псевдонимом Писатель. Чтобы уж читатели наверняка догадались, кто он такой есть, автор упоминает несколько историй, в видоизменённом виде вошедших затем в романы Писателя. Послевкусие от книги – удовлетворённо-спокойное. На многие вещи хочется смотреть проще, и действовать понятнее. Даже не становясь эзотериком.
Ольга Смирнова
Книжное обозрение
Автор, один из первых подвижников отечественного эзотерического просвещения, в свое время принял активнейшее участие в введении в русскоязычную культуру самиздатовских текстов Кастанеды, Ошо и Гурджиева. Текст написан с юмором, живо и исчерпывающе характеризуя весь спектр рабочей терминологии нынешних адептов «тайного знания».
Вопрос «как и для чего?» выступает главным: по мысли автора (статья «Голуби над головой»), «иногда стоя на крыше, свистя в два пальца и глядя на белых голубей, кружащихся над головой, можно достигнуть большего, нежели бормоча молитву и наполовину при этом думая о том, что нужно сделать, купить и позвонить».
Стилистика издания напоминает ранних питерских «митьков», например: «Аварийщик. Про человека, который сам создает и постоянно попадает в трудные ситуации. В лучшем случае он вредит сам себе, в худшем - вовлекает в них окружающих. В большинстве групп почти всегда присутствовал некто в таком роде: «Вышел в тапочках и майке за сигаретами, а пришел в сопровождении милиции…» Другой пример: «Дежавюшник. Человек, который с воодушевлением или же скучным менторским тоном рассказывает вам вашими словами концепцию, которую вы ему за месяц до этого сами же и изложили…»
Наконец: «Держать масштаб. Жизнь подобна прекрасной статуе, но, если рассматривать ее очень близко, можно найти на ней царапины и пятна. Так и в жизни. Человек бывает ослеплен своим страданием, ему кажется, что он самый несчастный человек на свете… Если смешать килограмм варенья и грамм дерьма, получится 1001 грамм дерьма. Важнейший принцип духовного развития: достаточно одной ложки дегтя, чтобы получить бочку дегтя. Пока у человека нет меда (духовной субстанции), это не так страшно, но чем больше меда, тем страшнее отравить его, тем выше ответственность перед Богом, который дарует этот мед человеку».
А еще есть «Абсурдность претензий», «Акын», «Борьба мнений», «Борьба нанайских мальчиков», «Веер возможностей (развернулся, сложился)», «Гуровать (от слова «гуру»)» и многое другое.
Александр Грицанов
БелГазета
Книга известного в мистическо-андеграундных кругах деятеля может быть занятной не только для эзотериков. По крайней мере, учитывая и ее наставительный уровень, я останавливаюсь в первую очередь на сугубо литературных достоинствах. Определения понятий “брожение”, “гидропоника”, “голуби над головой”, “инфернушник”, “лакмус”, “рекультивация отношений” и т. д. (каждое из которых никак не соответствует основному словарному значению или вовсе не присутствует в обычных словарях) превращаются в порой краткие, порой пространные рассказы-наставления, отчасти остроумные, отчасти глубокомысленные (впрочем, всегда написанные достаточно прозрачным языком). Чаще предъявляются истории из жизни, иногда — обобщения или списки практических рекомендаций. Некоторые моменты в книге прекрасны, к примеру — эпизод к биографии Пелевина (нигде, впрочем, по имени не названного): “Часто Писателя заносило, и ему говорили: „Не можешь показать на картошке — вопрос снимается”. Он даже написал роман на эту тему, чтобы разобраться с путаницей в голове. Роман получился местами гениальный и смешной, но в книге он очень многое напутал еще сильнее, чем было запутано до него”.
При этом Сергей Москалёв — не уличный престидижитатор-“наперсточник”, а носитель вполне целостного мировоззрения, характерного для немалого пласта независимой отечественной культуры последних десятилетий.
Трудно не сопоставить “Словарь эзотерического сленга” с любимой моим дружеским кругом книжкой “Словарь терминов московской концептуальной школы” (М., “Ad Marginem”,1999), составленной Андреем Монастырским. Там предлагались определения разновидностей фантомного праксиса определенного замкнутого круга (особенно это касается авторских “дополнительных” разделов самого Монастырского, Сергея Ануфриева, Юрия Лейдермана и Павла Пепперштейна, чья интерпретация концептуализма прямо выводит к мистическим экспериментам): “Фантазм-отмычка — произвольно выбранный воображаемый образ или сочетание образов, провоцирующих дальнейшее „самостоятельное” разворачивание галлюциноза” (Пепперштейн). Очевидна собственно эстетическая функция подобного словаря, которая, однако, требует определенного предварительного эстетического и когнитивного настроя.
В случае Москалёва толкование терминов может вывести на уровень “собственно знания” (это опять-таки требует определенной вовлеченности в мистические круги, которым, полагаю, подобный словарь уже не нужен); может быть прочитано как набор этически наполненных притч (многие фрагменты способны работать в качестве бытового психологического совета и не претендуют на предварительную “обработку” читателя); может — как очередная вариация гипертекстовых литературных игр.
Книга дополнена разного рода советами и списком рекомендуемой литературы, включающей канонические тексты различных вероучений, мистических практик и типов эзотерической деятельности.
Данила Давыдов
Новый мир
Новый мир
