![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958(1974 - 2001)
Покончил жизнь самоубийством (повесился). Предсмертная записка оканчивается словами: "Я всех любил. Без дураков".
* * *Я пройду, как по Дублину Джойс,
сквозь косые дожди проливные.
Где когда-то бывать мне пришлось,
попроведаю точки пивные.
Чего было, того уже нет,
и поэтому очень печально —
заявил бы уральский поэт.
У меня получилось случайно.
Подвозили наркотик к пяти,
а потом до утра танцевали,
и кенту с портаком “ЛЕБЕДИ”
неотложку в ночи вызывали.
А теперь кто дантист, кто говно
и владелец нескромного клуба.
Идиоты. А мне всё равно.
Обнимаю, целую вас в губы.
И иду, как по Дублину Джойс,
смрадный ветер вдыхаю до боли.
I am loved. That is why I rejoice.
I remember my childhood only.
В стихах Бориса Рыжего можно расслышать множество цитат, обнаружить множество параллелей и книжных знаний, но они доступны восприятию любого человека, их легко выучить наизусть, у них есть общечеловеческий смысл, и он ничем не затуманен. Два года назад Алла Демидова читала их в эфире радио "Культура", а еще раньше Сергей Никитин начал исполнять написанные им на стихи Рыжего песни под гитару, и потом он же принес в театр сочинение, жанр которого определил как блюз-опера:
- Здесь это слово нужно понимать в расширенном смысле. Блюз - это когда хорошему человеку плохо. Это, прежде всего, состояние души. Вот, например, "позабыт-позаброшен с молодых, юных лет" - это тоже блюз, только наш.
Петр Наумович Фоменко оперой Никитина заинтересовался, но сам ставить не стал, предложил работу над материалом стажерам (с которыми сам делал "Сказки Арденского леса", музыкальный спектакль по шекспировской пьесе "Как вам это понравится"). Руководителем постановки назначили Евгения Каменьковича, а режиссером - Юрия Буторина, актера, сыгравшего роль Стивена Дедала в "Улиссе" Каменьковича. Кстати, в новый спектакль вошло стихотворение Рыжего "Иду, как по Дублину Джойс".
- Многие ребята сначала говорили: "Ну, Рыжий какой-то, непонятно что, про что там...", - вспоминает Юрий Буторин. - У нас все люди разного возраста, и не все пропитаны, наверное, этой ностальгией, которая, на мой взгляд, сквозит в его стихах, и что лично меня очень задело и зацепило - именно тоска по тем временам. Петр Наумович замечательную нашел фразу: "Как хорошо мы плохо жили". Каждое второе стихотворение - 80-е, пионеры, пионерские лагеря, бандиты начала 90-х. Но все равно все пропитано вот этой ностальгией.
* * *
В общем, добавили стихов и прозы, использовали фрагмент критического эссе Рыжего об актуальной поэзии, частично дописали музыку сами, местами переложили произведения Рыжего на мотивы различных шлягеров. Жанр спектакля - музыкальное путешествие из Екатеринбурга в Свердловск и обратно. И на театральной машине времени мы отправляемся в обратный путь. Мир населен проводниками, милиционерами, пионерами, тетками в халатах и с полотенцами на головах, тетками в облезлых мехах и с тюками в руках, торговцами, пьяницами, бандитами (они же - депутаты), лабухами, по вечерам играющими на танцплощадках. Есть еще зеленый змий, принявший человеческий облик и отчего-то похожий на Вертинского. И, конечно, мир населен поэтами.
Художник Владимир Максимов мастерски разыграл пространство старой маленькой сцены. В центре комнаты на поворотном круге расположен амфитеатр зрительских рядов. Круг вращается и застывает на тех остановках, которые памятны по стихам Бориса Рыжего. Мало того, что действие происходит перед нами и вокруг нас - оно к тому же развивается на нескольких уровнях, актеры перемещаются и по тому кругу, на котором сидят зрители, буквально наступая им на ноги, и по сцене, и по специально выстроенным крышам с балконами, и даже под потолком. В самом финале над нашими головами полетит человек в белом исподнем - так отлетает душа поэта...
В стихах Рыжего - "возможность плакать от чужого горя, любя, чужому счастью улыбаться". Два временных потока, столкнувшись в начале 90-х, образовали безжалостный к людям водоворот. Плохо было всем хорошим людям. Может быть, Рыжий повесился потому, что горя вокруг него стало больше, чем счастья...
По материалам программы "Поверх барьеров - Российский час".
http://www.svobodanews.ru/content/article/1994331.html
==================
Борис Борисович Рыжий родился 8 сентября 1974 года в г.Челябинске в семье горного инженера.
В связи с переводом отца по службе в 1980 году семья переехала в г.Свердловск и поселилась в заводском районе, население которого и уклад жизни хорошо описаны в стихах Бориса. В 14 лет он был чемпионом города по боксу и имел соответствующий имидж у сверстников. "Все думали что я боксер,/ а я поэт, поэт!.." - напишет он позднее об этом времени. В 1980 году он пошел в школу, которую закончил в 1991-ом. В том же году Борис поступил в Свердловский Горный Институт и женился. В 1993-ом у него родился сын.
Стихи он начал писать рано, лет с четырнадцати. В Горном Институте до сих пор крепки литературные традиции, стихи печатаются в институтской газете, выпускаются поэтические сборники, существует поэтический семинар. Тогда им руководил уральский поэт и очень хороший человек Юрий Лобанцев, к сожалению, уже ушедший из жизни. Лобанцев много сделал для Бориса, настаивал, чтобы тот ездил на студенческие фестивали поэзии, где молодой поэт занимал призовые места.
В 1997 году Борис закончил Горный Институт и поступил в аспирантуру Института Геофизики Уральского Отделения Академии Наук. В 2000 году после успешного окончания аспирантуры он стал младшим научным сотрудником; опубликовал 18 работ по строению земной коры и сейсмичности Урала и России. Последнюю из них планируется издать в "Докладах Академии Наук".
Начало 2001 года в смысле поэтических успехов и научных достижений было, пожалуй, лучшим в его жизни. Так казалось, но...
Всего им написано (и сохранилось в черновиках) более 1300 стихотворений, из которых изданы около 250. Осталась также и неопубликованная проза. Первые серьезные публикации - в журналах "Урал", "Звезда", "Знамя", альманахах "Urbi" и "Арион". Борис также печатался в Московских и Екатеринбургских газетах и журналах.
Некоторое время он был литературным сотрудником журнала "Урал", вел рубрику "Актуальная поэзия с Борисом Рыжим" в газете "Книжный клуб". Участвовал в международном фестивале поэтов в Голландии, стал лауреатом премий "Антибукер" и "Северная Пальмира".
Борис погиб 7 мая 2001года.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%8B%D0%B6%D0%B8%D0%B9_%D0%91.
* * *
Оркестр играет на трубе.
И ты идёшь почти вслепую
от пункта А до пункта Б
под мрачную и духовую.
Тюрьма стеной окружена.
И гражданам свободной воли
оттуда музыка слышна.
И ты поморщился от боли.
А ты по холоду идёшь
в пальто осеннем нараспашку.
Ты папиросу достаёшь
и хмуро делаешь затяжку.
Но снова ухает труба.
Всё рассыпается на части
от пункта Б до пункта А.
И ты поморщился от счастья.
Как будто только что убёг,
зарезал суку в коридоре.
Вэвэшник выстрелил в висок,
и ты лежишь на косогоре.
И путь-дорога далека.
И пахнет прелою листвою.
И пролетают облака
над непокрытой головою.
Седьмое Ноября
Ничего не будет, только эта
песня на обветренных губах.
Утомлённый мыслями о мета-
физике и метафизиках,
я умру, а после я воскресну.
И назло моим учителям
очень разухабистую песню
сочиню. По скверам и дворам
чтоб она шальная проносилась.
Танцевала, как хмельная блядь.
Чтобы время вспять поворотилось,
и былое началось опять.
Выхожу в телаге, всюду флаги.
Курят пацаны у гаража.
И торчит из свёрнутой бумаги
рукоятка финского ножа.
Как известно, это лучше с песней.
По стране несётся тру-ля-ля.
Эта песня может быть чудесней,
мимоходом замечаю я.
Как пел пропойца под моим окном!
Беззубый, перекрикивая птиц,
пропойца под окошком пел о том,
как много в мире тюрем и больниц.
В тюрьме херово: стражники, воры.
В больнице хорошо: врач, медсестра.
Окраинные слушали дворы
такого рода песни до утра.
Потом настал мучительный рассвет,
был голубой до боли небосвод.
И понял я: свободы в мире нет
и не было, есть пара несвобод.
Одна стремится вопреки убить,
другая воскрешает вопреки.
Мешает свет уснуть и, может быть,
во сне узнать, как звезды к нам близки.
В 2008 году голландским режиссером Аленой Ван дер Хорст был снят документальный фильм "Борис Рыжий", получивший приз Silver Wolf на 21 Международном Фестивале Документального Кино в Амстердаме (International Documentary Festival Amsterdam, IDFA) и приз за лучший документальный фильм на Эдинбургском кинофестивале2009 года (Edinburgh's International Festival, EIFF)
Режиссер фильма о поэте пытается найти ответ на вопрос: "Почему Борис решил уйти из жизни? Что заставило молодого, талантливого, получившего известность поэта решиться на этот шаг?". Фильм снимался в Екатеринбурге, в районе Вторчермета, где жил Борис Рыжий, режиссер встречалась с его семьей, друзьями, соседями, наблюдала за людьми на улицах, во дворах, магазинах - за теми людьми, о которых писал Б. Рыжий.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-03-27 04:03 pm (UTC)и спирт голубеют в воде.
Старик, что судил Амальрика
в тагильском районном суде,
шарманку беззубую снова
заводит, позорище, блин:
вы знаете, парни, такого?
Не знаем и знать не хотим.
Погиб за границей Амбльрик,
загнулся в неведомых США.
Тут плотник, таксист и пожарник,
и ваша живая душа.
Жизнь, сволочь в лиловом мундире,
гуляет светло и легко,
но есть одиночество в мире
и гибель в дырявом трико.
Проветривается палата,
листва залетает в окно.
С утра до отбоя ребята
играют в лото-домино.
От этих фамилий, поверьте,
ни холодно, ни горячо.
Судья, вы забыли о смерти,
что смотрит вам через плечо.
no subject
Date: 2010-03-27 04:03 pm (UTC)Вдруг вспомнятся восьмидесятые
с толпою у кинотеатра
"Заря", ребята волосатые
и оттепель в начале марта.
В стране чугун изрядно плавится
и проектируются танки.
Житуха-жизнь плывет и нравится,
приходят девочки на танцы.
Привозят джинсы из Америки
и продают за пол-зарплаты
определившиеся в скверике
интеллигентные ребята.
А на балконе комсомолочка
стоит немножечко помята,
она летала, как Дюймовочка,
всю ночь в объятьях депутата.
Но все равно, кино кончается,
и все кончается на свете:
толпа уходит, и валяется
сын человеческий в буфете.
no subject
Date: 2010-03-27 04:04 pm (UTC)...Я все придумал сам, что записал,
однако что-то было, что-то было.
Пришел я как-то к дочери поэта,
скончавшегося так скоропостижно,
что вроде бы никто и не заметил.
Читал его стихи и пил наливку.
В стихах была тоска, в наливке - клюква,
которую вылавливать сначала
я ложечкой пытался, а потом,
натрескавшись, большим и средним пальцем,
о скатерть вытирая их. Сиренью
и яблонями пахло в той квартире.
А Анна говорила, говорила -
конечно, дочь поэта звали Анной, -
что папа был приятель Евтушенки,
кивала на портретик Евтушенко,
стоявший на огромнейшем комоде.
Как выше было сказано, сиренью
и яблонями пахло в той квартире.
Есть люди странные в подлунном мире,
поэтами они зовут себя:
стихи совсем плохие сочиняют,
а иногда рожают дочерей
и Аннами, конечно, называют.
И Анны, словно бабочки, порхают,
живут в стихах, стихов не понимают.
Стоят в нарядных платьях у дверей,
и жалобно их волосы колышет
сиреневый и яблоневый ветер.
А Анна говорила, говорила,
что, разбирая папины архивы,
так плакала, чуть было не сошла
с ума, и я невольно прослезился -
хотя с иным намереньем явился,
поцеловал и удалился вон.
no subject
Date: 2010-03-27 04:05 pm (UTC)Рейн Евгений Борисыч уходит в ночь,
в белом плаще английском уходит прочь.
В черную ночь уходит в белом плаще,
вообще одинок, одинок вообще.
Вообще одинок, как разбитый полк:
ваш Петербург больше похож на Нью-Йорк.
Вот мы сидим в кафе и глядим в окно:
Леонтьев А., Рыжий Б., Дозморов О.
Вспомнить пытаемся каждый любимый жест:
как матерится, как говорит, как ест.
Как одному: "другу", а двум другим
он "Сапожок" подписывал: "дорогим".
Как говорить о Бродском при нем нельзя.
Встал из-за столика: не провожать, друзья.
Завтра мне позвоните, к примеру, в час.
Грустно и больно: занят, целую вас!
no subject
Date: 2010-03-27 04:05 pm (UTC)Темнеет в восемь - даже вечер
тут по-немецки педантичен.
И сердца стук бесчеловечен,
предельно тверд, не мелодичен.
В подвальчик проливает месяц
холодный свет, а не прощальный.
И пиво пьет обрюзгший немец,
скорее скучный, чем печальный.
Он, пересчитывая сдачу,
находит лишнюю монету.
Он щеки надувает, пряча
в карман вчерашнюю газету.
В его башке полно событий,
его политика тревожит.
Выходит в улицу, облитый
луной - не хочет жить, но может.
В семнадцать лет страдает Вертер,
а в двадцать два умнеет, что ли.
И только ветер, ветер, ветер
заместо памяти и боли.
no subject
Date: 2010-03-27 04:06 pm (UTC)http://magazines.russ.ru/ural/2001/8/Ural_2001_08_01.html
Поэт живет — физически и метафизически, т.е. ментально, психически и духовно, — пока он способен петь, говорить или бормотать. Мандельштамовское “губ шевеленье” — это определение непосредственного процесса сочинительства, усилия, направленного на то, чтобы познакомить слова и уговорить их, убормотать, убаюкать “шумом времени” и пространства, которые незамедлительно под воздействием чудовищной и чудотворной силы смыслового сжатия будут поглощены и словом, и строкой — и дойдут в них до светящейся, нестерпимо горячей точки — до кровяного шарика звука, морфемы, слова, предложения и текста.
Такое усилие стихотворчества сродни пастернаковскому “усилью воскрешенья”, когда язык под влиянием Бог знает чего (может быть, Дара Божьего) вдруг соглашается на работу — свою работу своей энергией — с поэтом: и теперь уже не разобрать, что и кто суть орудие, кто и что суть материал языка… “Минута — и стихи свободно потекут” — готов магический столбец графических знаков, чтобы броситься в глаза читателю и быть озвученным, но голосом чужим.
В XIX веке такое состояние прозывалось вдохновением. Однако секунды, минуты и часы трансформации стихотворцем языковой энергии в поэтическую случаются нечасто, они не могут продолжаться, длиться бесконечно. И поэт, привыкший к жизни, наполненной высоким семантическим напряжением, пропадает в паузах, в пробелах. Он, конечно, может, как Пушкин, заниматься журналом или, как Некрасов, играть в карты, или, как Бродский, читать лекции по истории русской литературы иностранцам. Но если поэт неспособен переключиться на другое, более легкое времяпрепровождение, то он истребляет себя.
Самоистребление — это необходимое, если не обязательное, звено в нерасторжимой цепи так называемого творческого, абсолютно индивидуального процесса, который представляет собой не примитивное двухшаговое движение от замысла к реализации, а который складывается, если укрупнить представление о поэтическом текстотворчестве, из таких сложнейших явлений, как Дар ® Реализация ® Востребованность, где стрелки от одного к другому выполняют свою прямую функцию и, естественно, вполне по Г.Гейне, проходят сквозь сердце поэта: Дар — Самоистребление — Реализация — Самоистребление — Востребованность — и опять Самоистребление…
Поэтическое существование Бориса Рыжего определяется не количеством прожитых лет, а количеством и качеством языковой и поэтической энергии в его стихотворениях, многие из которых, надеюсь, aere perennius, долговечнее меди и другой материи, не осененной ритмом, рифмой и строкой.
no subject
Date: 2010-03-27 04:06 pm (UTC)Музыкальной неразберихой
било фраера по ушам.
Эта музыка стала тихой,
тихой-тихой та-ра-ра-рам…
Борис Рыжий, как истинный, а точнее — истый, поэт, постоянно сомневался в подлинности если не своего таланта, то того стихотворного результата, который публиковался, скажем, в Москве, в журнале “Знамя”, или здесь, в “Урале”, и который продолжал его мучить до конца дней.
Проблема поэтической подлинности неразрешима, и именно поэтому стихотворцы постоянно увязают в ней, живут в ней — в вечном ужасе и счастье процесса поэтического выражения неизъяснимого. Выход один — в звуке, в интонации, которые звучат в тебе и вне тебя и которые почти неуловимы несмотря на то, что они являются тобой, они — это ты сам, ничтожный, гениальный и смертный.
Мы с тобою погибнем вместе,
я держусь за простой мотив… —
Стихи по-настоящему начинают жить только после смерти их создателя. Социальность литературы обусловливает наличие достаточного внимания к текстам и отсутствие какого бы то ни было внимания к текстотворцу: поэта любят не за стихи, а в стихах — такова чудовищная справедливость общества.
Борис Рыжий знал, сколько он должен жить, потому что поэт знает всё. Всеведенье поэта — явление уникальное, но существовавшее и существующее всегда и повсеместно.
Поэзия Бориса Рыжего начинает жить самостоятельно, она имеет на это право, потому что является частью русского языка и культуры, потому что
…скрипочка злая-злая
на плече нарыдалась всласть.
Это частная жизнь простая
с вечной музыкой обнялась.
Ю. Казарин
no subject
Date: 2010-03-27 04:07 pm (UTC)1.
Был воздух так чист: до молекул, до розовых пчел,
до синих жучков, до зеленых стрекоз водорода...
Обычное время обычного теплого года.
Так долго тебя я искал — и так скоро нашел
у Скейских ворот, чтоб за Скейские выйти ворота.
2.
При встрече с тобой смерть-уродка стыдится себя.
Младенца возьму — и мои безоружны ладони
на фоне заката, восхода, на солнечном фоне.
Но миг — и помчишься, любезного друга стыдя, —
где все перемешано: боги, и люди, и кони.
3.
Стучит твое сердце, и это единственный звук,
что с морем поспорит, шумящим покорно и властно.
И жизнь хороша, и, по-моему, смерть не напрасна.
Здесь, в Греции, все. даже то, что ужасно, мой друг,
пропитано древней любовью, а значит — прекрасно.
no subject
Date: 2010-03-27 04:08 pm (UTC)Читаю “Фантазию” Фета —
так голос знаком и размер,
как будто, как будто я где-то
встречал его.
Так, например,
“Балладу” другого поэта
мне боль помешала забыть.
И мне не обидно за Фета,
что Фету так весело жить, —
фонтан, соловьиные трели
доходят до самых-сердец.
Но, милые, вы проглядели
“Фантазии” Фета конец.
Ну что ж, что прекрасна погода,
что души витают, любя, —
всегда ведь находится кто-то,
кто горечь берет на себя,
во всем разобравшись.
Но все же
во всем разобраться нельзя.
О, как интонации схожи
у счастья и горя, друзья!
no subject
Date: 2010-03-27 04:09 pm (UTC)Когда умирают фонтаны —
львы, драконы, тритоны, —
в какие мрачные страны
летят их тяжелые стоны?
В старом стриженом парке осень.
В чаще сидит лягушка.
О, не ударься оземь,
я только шепнуть на ушко
к тебе наклонюсь тихонько,
осенен и обессилен,
словно от жизни дольку
еще одну отломили:
“Чем дальше, тем тяжелее.
Скоро все скроет снегом —
чужой дворец и аллеи,
лягушку и человека.
Ты не различишь в тумане
щеки мои и слякоть.
Когда умирают фонтаны,
людям положено плакать”.
1994, сентябрь Петергоф
no subject
Date: 2010-03-27 04:09 pm (UTC)Я умру в старом парке
на холодном ветру.
Милый друг, я умру
у разрушенной арки, —
чтобы ангелу было
через что прилететь.
Листьев рваную медь
оборвать белокрыло.
Говорю, улыбаясь:
"На холодном ветру..."
Чтоб услышать к утру,
Как стучат, удаляясь
по осенней дорожке,
где лежат облачка,
два родных каблучка,
золотые сапожки.
no subject
Date: 2010-03-27 04:12 pm (UTC)http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/7/memory.html
no subject
Date: 2010-03-27 04:13 pm (UTC)no subject
Date: 2010-03-27 04:14 pm (UTC)играет старая музыка какую-то дребедень.
Дождь прошел в парке отдыха, и не передать, как сильно
благоухает сирень в этот весенний день.
Сесть на трамвай 10-й, выйти, пройти под аркой
сталинской: все как было, было давным-давно.
Здесь меня брали за руку, тут поднимали на руки,
в открытом кинотеатре показывали кино.
Про те же самые чувства показывало искусство,
про этот самый парк отдыха, про мальчика на руках.
И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,
очень мешает грядущему обрести размах.
От ностальгии или сдуру и спьяну можно
подняться превыше сосен, до самого неба на
колесе обозренья, но понять невозможно:
то ли войны еще не было, то ли была война.
Всё в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,
плохой репродуктор что-то победоносно поет.
Как долго я жил на свете, как переносил все эти
сердцебиенья, слезы, и даже наоборот.
no subject
Date: 2010-03-27 04:15 pm (UTC)Впрочем, и сам Борис любил создавать невероятные мифы о себе и своих приятелях. Многие этим мифам верили. Одно оказалось не из области мифологии — ранимость измучившейся души и способность совершить решительный роковой поступок".
...И вроде трубы не играли,
не обнимались, не рыдали,
не раздавали ордена,
протезы, звания, медали,
а жизнь, что жив, стыда полна.
no subject
Date: 2010-03-27 04:18 pm (UTC)http://2002.novayagazeta.ru/nomer/2002/52n/n52n-s34.shtml
Утилитарное назначение поэзии – сохранение вида. Потому что поэт — инструмент языка своего народа. Почему же многие поэты кончают с собой? Или если что-то мешает исполнению назначения, ценность собственной жизни кажется пренебрежимо малой?
Последнее десятилетие в России установился климат, противопоказанный поэзии. В этом климате бурно растет совсем другая флора: развесистая клюква шоу-бизнеса и телесериалов, сорняки рекламы и постмодернистской псевдопрозы, ядовито-яркий пустоцвет «женских романов», телеигр, мистических «ужастиков» и фэнтези.
Не так невинна вся эта развлекательно-продажная мишура – она перекрывает кислород настоящему. Как те же сорняки заслоняют солнце и вытягивают из земли соки, необходимые культурным растениям.
Те, кто был к началу 90-х постарше, оказались устойчивее к такому климату (можно провести примитивную аналогию с саженцами и уже привившимися, более или менее крепкими деревьями). К тому же у нас – и это очень важно – в свою очередь, были старшие, те, кого мы старшими считали (а тут уже можно сравнить относительную защищенность дерева в лесу с полной беззащитностью одинокого деревца в диком поле). И именно на нас связь поколений (и времен) прервалась.
Мы сами, сорока-пятидесятилетние, для этих ребят старшими не стали. Сергей, Борис и кто-то еще, неведомый, простите!
…Бориса Рыжего я не знал – прочитал его стихи уже после того, как он получил «Антибукера». Казалось бы, вот литературная премия – значит, гарантированное внимание к молодому поэту, раннее признание и поддержка литпредшественников. Но, как выяснилось, этого оказалось далеко не достаточно.
Все нынешние премии – увы, только симулякры нормального литературного процесса. Ни читателей, ни даже заинтересованного отношения цеха (за отсутствием такового) они не дают.
…Сергея Золотусского я знал много лет. Публиковал его стихи в «Огоньке» времен перестройки и гласности. Не раз разговаривал – чаще по телефону. Наверное, недостаточно существенными и слишком торопливыми были эти разговоры. Во всяком случае, в последние свои минуты – сорок дней назад – его рука не потянулась к телефону набрать мой номер…
Даже естественное желание увидеть изданной свою уже подготовленную и смакетированную книгу не удержало Сергея.
no subject
Date: 2010-03-27 04:18 pm (UTC)Конечно, надеюсь, есть еще кто-то из этого поколения. Заходят же в редакции и на поэтические вечера странные молодые люди. Некоторые – не без способностей.
За всех – страшно.
Что-то подобное происходило в Америке сороковых лет прошлого века. Об этом писал Генри Миллер:
«Большинство одаренных молодых людей, попадавшихся мне в этой стране, производили впечатление слегка тронутых. А что ж вы хотите? Они… жили с фанатиками жратвы и выпивки, продавцами успехов, изобретателями технических финтифлюшек, гончими из рекламных свор. …Кто, кроме горстки отчаянных душ, сможет распознать произведение искусства?..
«Отправляйтесь на Запад, юноша!» – так говорили когда-то. Сегодня нам приходится говорить: «Застрелитесь, юноша, здесь вам не на что надеяться!»
Я знал кое-кого, кто сумел выстоять и добраться до вершины… правильнее сказать, под купол дешевого цирка».
Ловлю себя на том, что и у меня иногда возникает малодушное желание залезть в этот самый дешевый цирк – под этот самый купол (он же – потолок). Но все-таки не для того, чтобы изобразить свое сальто-мортале и сорвать аплодисмент. Нет — чтобы сдернуть оттуда балаганных литературных циркачей, пошлыми трюками отвлекающих внимание невзыскательной публики от настоящих артистов, которые исполняют свои смертельные номера под открытым небом.
Не для случайных зевак, конечно, — для самих себя и Кого-то, Кто, может быть, смотрит на весь наш цирк с другой стороны небесного купола.
Олег ХЛЕБНИКОВ
no subject
Date: 2010-03-27 04:18 pm (UTC)вслед за ним устремляются трое.
Я придумал его, потому
что поэту не в кайф без героя.
Я его сочинил от уста-
лости, что ли, ещё от желанья
быть услышанным, что ли, чита-
телю в кайф, грехам в оправданье.
Он бездельничал, “Русскую” пил,
он шмонался по паркам туманным.
Я за чтением зренье садил
да коверкал язык иностранным.
Мне бы как-нибудь дошкандыбать
до посмертной серебряной ренты,
а ему, дармоеду, плевать
на аплодисменты.
Это, бей его, ребя! Душа
без посредников сможет отныне
кое с кем объясниться в пустыне
лишь посредством карандаша.
Воротник поднимаю пальто,
закурив предварительно: время
твоё вышло, мочи его, ребя,
он — никто.
Синий луч с зеленцой по краям
преломляют кирпичные стены.
Слышу рёв милицейской сирены,
нарезая по пустырям.
no subject
Date: 2010-03-27 04:20 pm (UTC)no subject
Date: 2010-03-27 04:20 pm (UTC)