byddha_krishna1958

Joan Miro - Blue lll, 1961
(v) ПОДЪЕМ: ЗАКЛЮЧЕНИЕ
"Мы рассматривали некоторые пути, ведущие к той Смерти, что открывается в Вечную Жизнь.
Они начинаются как ряд (на вид) более или менее несовместимых дорог, но идут дальше и сходятся в одной точке, когда приближаются к вершине, их общей цели. Но, увы, они также становятся круче. Вследствие чего ищущие замечают, что движутся медленнее или останавливаются на различных этапах этого пути; и очень, очень немногим (как оказывается) удается взобраться или вскарабкаться на самую вершину. Какие бы традиционные названия эти ищущие ни давали Концу, к которому они стремятся, этому Пику всех высших переживаний — будь то Единение с Единым, полная Богореализация, совершенное Просветление, Нирвана, окончательное Освобождение и Пробуждение от времени и смерти к Вневременному и Бессмертному, — он остается невообразимым, непредставимым даже примерно. На этих высоких, но все же недостаточно высоких уровнях манящая Вершина столь же вне поля зрения, сколь вне пределов досягаемости. Ее можно только принять на веру. Тревожный вопрос остается без ответа: сколько времени занимает эта попытка подъема? Каковы шансы человека добраться до вершины в этой жизни? Или в следующих нескольких жизнях — если таковые будут? Или хоть когда-нибудь добраться?
У меня, конечно, нет возможности говорить в отношении вас или кого-то еще, но в отношении себя я должен признать, что по меньшей мере поздние этапы этого восхождения слишком круты. Я плохо переношу такую высоту; и я нахожу, что уклон, поначалу такой легкий и приятный, становится в конце концов невозможным.
А как же все остальные, огромная масса людей? Опять нам нужно спросить, сколько из них — как на За-
паде, так и на Востоке, молодых и старых, материалистов и идеалистов, верующих и неверующих — сколько знают или хотят узнать о существовании такой дороги и готовы действительно ступить на нее, не говоря уже о том, чтобы напрячь все силы и попытаться взобраться на верхние склоны в этом требующем все больших усилий подъеме, со всеми его мучительными задержками и отступлениями назад? Это не тот подъем — не забывайте, — что ведет с триумфом прямо к опускной решетке крепостных ворот Неба, а (Боже сохрани!) тот, что ведет к глубоким и темным водам Крепостного Рва под названием «Смерть», который лежит по эту сторону Небес. Есть ли хоть малейший шанс, что таким путем, как бы хорошо он ни был в некоторых местах вымощен и снабжен указателями, пойдут безработные — безработные в силу возраста, экономической ситуации или физических дефектов — в большом количестве? Или что этот путь станет популярен в каких-то влиятельных кругах? Или что им последует достаточное количество нас, чтобы существенно изменить наш мир, не говоря уже о том, чтобы увидеть его сквозь его нынешнюю критическую болезнь? Какая надежда! Я, вы — не будем говорить об остальном мире — готовы ли, или способны ли мы совершить этот невероятно трудный подъем до самого конца?
Но не стоит отчаиваться! Эта устрашающая масса препятствий не обязательно непреодолима.
Случилось так, что есть «тайный» путь напрямик, по- истине магический путь наверх. Да, прямо на самую вершину! И да, путь для вас и для меня — и для любого другого, кто захочет встать на него!
Вертикальный взлет
Внезапно пробудиться, осознав, что ваш собственный Ум — Будда, что достигать нечего и что нельзя совершить ни одного действия, — вот Высший Путь.
Хуанбо
Что может быть более восхитительным, чем парадигма, которую мы обсуждали, — взбежать наверх (пробиться наверх, вскарабкаться наверх) через смерть к Бессмертному? Какое смелое начинание может быть более стоящим, чем это приключение, по сравнению с которым все другие приключения выглядят трусливыми и вялыми?
Но наш настойчивый вопрос все еще требует ответа: при условии, что по существу это верное лекарство от человеческого состояния (а бессмысленность и страдания наших преклонных лет являются лишь его побочными эффектами), есть ли хоть какой-то способ применить его? Или сделать это средство общедоступным и убедить пациента принять его?
По-видимому, НЕТ. Наша ситуация выглядит безнадежной. Но прежде чем сдаваться, давайте попробуем тот другой рецепт, о котором я говорил в конце предыдущей главы. Что мы теряем, если сделаем это?
Сначала давайте определим, чего мы так отчаянно хотим. Нам нужно не новое средство, а новая перегонка старого лекарства, из которого всевозможные добавки —
скопления культурно-религиозных ароматизаторов, консервантов, красителей и загустителей — будут изъяты. Настоящий простой препарат, в смысле лекарственное растение из одного ингредиента, продукт, наконец запасенный в изобилии, который не будет марочным патентованным товаром конкретной страны, возраста или традиции, который просто упакован, легко и повсеместно усваивается, мгновенно и глубоко проникает в организм, и абсолютно бесплатный. Совершенно безболезненное и не содержащее медикаментов природное средство, полезное и совсем не оказывающее насильственного воздействия на организм лекарство, которое, привлекая безупречное здоровье, в своей основе уже являющееся нашим, всегда эффективно действует.
И только-то? — вы можете спросить. Ваша ирония вполне оправданна. Могут ли быть непомернее непомерные требования?
Что ж, пусть тот читатель, который внимательно провел наши тесты, скажет, становится ли сейчас доступной такая рецептура. Видите ли вы доказательства того, что еще раз в человеческой истории потребность и способ ее удовлетворения милостиво приходят вместе и прекрасно гармонируют? Разделяете ли вы мое убеждение, что наш Глубинный Источник и Истинная Природа — это бесконечно таинственное Милосердие, эта Милость, которая, вопреки моему и вашему сопротивлению, провела нас так далеко, — снова делает это? Может ли Новость, скрытая за этой новостью, — когда разве это не плохая новость? — быть настолько хорошей? Может ли это — то, чего никогда не замечают, потому что это так безнадежно скучно и банально — быть светлой надеждой мира? Разве этот простой препарат не слишком уж прост, не панацея для простофиль? Или, может быть, великий Экхарт прав: «Чем мудрее и могущественнее мастер, тем моментальнее выполняется его работа и тем она проще»? «Мастер» в данном случае — это Единый, который предотвращает все мои попытки убежать от простого, до смущения очевидного, ДАННОГО.
Ваш ответ на эти большие вопросы будет во многом зависеть от вашей личной реакции на лекарство, предлагаемое здесь, — как кончик вашего языка продегустирует образчик, предоставляемый нашими тестами, — оставив в стороне все соображения о его возможном использовании в крупном масштабе. Но прежде чем вы примете решение, пожалуйста, разверните стрелу вашего внимания на 180° еще раз, заглянув в то, откуда вы смотрите, и посмотрите, на что указывает эта указующая рука. Не думайте об этом, просто посмотрите!
Посмотрите, что вбирает в себя эти черные знаки на белой поверхности, те расплывчатые руки и смутные, подобные виньеткам рукава, и судите по тому, что вы обнаружите. Доверьтесь — прошу вас довериться — тому, что так щедро дано. Разве вы, прямо здесь и прямо сейчас, не прочно обосновались в этой четвертой и высшей Ашраме, на этой шестой стадии Единения, где человек осознает себя не-вещью и каждой вещью, и уже находится на одном уровне с самым выдающимся Видящим Этого — или, скорее, тождествен ему, — и един с Единым? Разве вы не всегда были здесь, но настойчиво не замечали То, что, однажды увиденное, более очевидно, чем все, что вы когда-либо видели? Разве эта страна вечной ясности — не ваша дорогая родина?
И, фактически, вопреки историям, рассказываемым многочисленными учениками и интерпретаторами, все истинные Видящие или прямо говорили, или явно подразумевали, что это совершенное Видение — не для достижения, а для осознания, для подчинения, для прекращения сопротивления. Как бы чужды друг другу ни были воспитавшие их традиции и какими бы аскетическими ни были их практики, они заявляли, что оно здесь для того, чтобы взять его сейчас, что оно доступно нам таким, какие мы есть, потому что оно есть то, что есть мы. Наша отговорка, что это не для таких, как мы, — что это почти невозможное достижение редких гениев духа, которое следует за десятилетиями или целой жизнью неустанной дисциплины, — неискренна. Это рационалистическое обоснование нашего отказа от него, нашего ужаса смерти, который является обратной стороной этого отказа, лицемерный прием (мы не можем проникнуть в нашу Истинную Природу, мы не просветленные; в отличие от некоторых известных нам других, мы смиренны!), используемый для того, чтобы скрыть постыдную тайну самокалечения, скрыть преступление, состоящее в том, что мы намеренно закрываем себе глаза на тот восхитительный факт, что мы все живем благодаря Этому в любом случае, и все волей-неволей делаем это правильно. (И это действительно преступление, и здесь есть чего стыдиться. Самострел в руку или ногу, с целью демобилизоваться по состоянию здоровья, карался в военное время смертной казнью. По сравнению с нашим самоослеплением по той лишь причине, что мы не можем воспринимать жизнь такой, какая она есть, а себя такими, какие мы есть, это была сама невинность. Но наказание совершенно одно и то же.)
Как отличается от того постепенного подъема к цели этот вертикальный взлет! Тот был самым трудным в мире, этот самый легкий; тот был болезненно медленным, этот стремителен; тот был для немногих избранных, этот для многих, для каждого; тот пролегал в основном в будущем, этот весь сейчас; тот требовал огромной силы воли и неустанной энергии, этот для более слабой братии, как я и, возможно, вы; тот позволял надеяться на прибытие в конце долгой и трудной дороги, этот прибывает сейчас, в тот самый момент, когда мы хотим оказаться там; тот может никогда не привести нас туда, этот всегда приводит — потому что это «там» здесь, где мы всегда были.
Этот Вертикальный Взлет не является одним из необязательных бонусов духовной жизни. Странная и счастливая истина в том, что то, что так трудно — а именно умереть для себя, — полностью осуществимо только посредством того, что так легко, — а именно увидев, что здесь некому умирать. Я полностью покорён, когда не могу найти ни крупицы, оставшейся здесь, которая могла бы покориться. Не стоит суетиться. После всех моих стараний — моего действительно отчаянного желания отказаться от моего желания! — вмешивается Удивительная Милость:
Я был потерян — теперь я нашелся,
Был слеп — теперь ВИЖУ.
Но, обращаясь к приземленной прозе жизни и обычного мира, насколько трудно распространить эту простейшую из техник проникновения в нашу не имеющую рождения и смерти Природу, показать людям по одному и в массе, как сделать это, и убедить их сделать это? Нет ничего проще! Будь это встреча двух человек, двухсот или двух тысяч, каждый поймет ее, при условии, что согласится провести лишь несколько из десятков наших тестов. (Почти всегда они соглашаются, хотя бы в порядке эксперимента.) И при условии, что тот, кто демонстрирует тесты, тоже ее видит — что означает, что он или она сознательно отсутствует на сцене как человек и присутствует как Пространство для всех тех других людей. По моему личному опыту на протяжении последних двадцати пяти лет и опыту ряда моих ясно видящих друзей в различные периоды, человеку невозможно избежать проникновения в свою Природу, когда он поймет, куда нужно смотреть и как смотреть. Указывающего внутрь пальца или единственного глаза достаточно. Что касается чтения об этом, я заметил с некоторым удивлением и большой благодарностью, что, тогда как десять — пятнадцать лет назад немногие проникали в свою Не-вещность вследствие чтения книг об этом основном видении, в наши дни это удается многим: на самом деле, всем, кто искренне проводит эксперименты и принимает то, что они приносят. Когда люди говорят, что не видят ее, они обычно имеют в виду, что не чувствуют ее: внутренний пейзаж оставляет их безучастными. Конечно же, оставляет! Слава Богу, что так. Здесь дело в факте, а не в чувстве, в нашей вечной и не имеющей природы Природе, а не в постоянно меняющемся калейдоскопе мыслей и эмоций, которому она дает начало. Это истина, которая отпускает нас на свободу, — Истина, которая не может быть более простой и ясной, — простой в значении безучастной и неприкрашенной и ясной в значении не скрытой.
Наконец, пытливый и жизненно важный вопрос: Проникнув однажды в нашу не имеющую рождения и смерти Природу — спонтанно ли, через контакт с хорошим другом, на семинаре или прочтя о ней (например, в этой книге), — что нам с ней делать? Сколькие из нас примутся строить на этом понимании образ жизни? На первый взгляд, действительно очень небольшой процент. Все равно никто из нас, увидев это лишь однажды, никогда не сможет остаться прежним. Хорошее зерно попадает в землю, как правило, так глубоко, что ему может понадобиться очень долгое время, чтобы пустить ростки
в яркий свет сознания. Точно так же, как семена груши вырастают в грушевые деревья, говорит Экхарт, семена Бога вырастают в Бога. Все из них. Нет пустых семян Бога. Более того, они засеваются на этом самом плодородном из полей — нашей Земле Бытия, — поэтому как может хоть одно из них не прорасти в конце концов и именно тогда, когда это должно быть?
Да: это более чем светлая надежда нашего мира. Это дело верное, безусловный и единственный победитель, заведомо беспроигрышный шанс Вселенной.
Продолжение следует
Дуглас Хардинг - Маленькая книга жизни и смерти