![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
byddha_krishna1958) wrote2011-08-05 06:58 pm
Литературные чтения. "И вот – всё это тщета и ловля ветра"
ЛОВЦЫ ВЕТРА
И вот – всё это тщета и ловля ветра.
Экклезиаст
– Послушайте, вы сегодня явно не выспались, Элоиз. Вы спотыкаетесь на каждому шагу! Вы постоянно что-то бубните себе под нос. Мало того что от вас нет никакого толку, так вы еще и мне мешаете!
Долговязый мужчина в сердцах даже плюнул, и, не оглянувшись на своего спутника, резко свернул с тропинки, всем своим видом выражая крайнее недовольство. Однако он не сомневался, что Элоиз никуда не денется и последует за ним. Паренек действительно виновато хлюпнул носом и беспрекословно направился за своим старшим товарищем вниз по склону. За спиной у него болтался невообразимых размеров рюкзак, который, впрочем, напоминал скорее большой бесформенный мешок, завязанный у горловины грубым кожаным ремнем. Мешок колыхался при каждом шаге, и издалека его можно было принять за странное существо, единственным достоинством которого была способность реагировать на каждое движение своего хозяина. Хотя кто в такой ситуации был хозяином, а кто слугой, об этом можно было и поспорить. Потому что несчастный и не уверенный в себе паренек действительно спотыкался на каждом шагу, издавал непонятные звуки, и вполне могло выйти так, что причиной странного поведения Элоиза был сидящий на его спине «мешок».
Афанасий вздохнул: «Послал Дракон мне помощника». Но будучи человеком в общем-то беззлобным, тут же своему напарнику и посочувствовал. Ему-то при всем при том идти было легко, в руках – ничего, только на шее болтался кофр с фотоаппаратом, а Элоизу никуда от своей ноши не деться. Такое правило – несешь рюкзак, так неси его всю дорогу. А с этим рюкзаком – не Афанасию рассказывать – одна морока. Мешок этот и свой характер имеет, да еще порою словно насмехается над своим носильщиком: то станет легче гусиного перышка, то навалится такой свинцовой тяжестью, что ноги у человека буквально подгибаются. То приподнимает тебя над землей, как будто наполняется каким-то веселящим газом, того гляди унесет под облака, то приплющивает тяжелым молотом, так что приходится иной раз и на колени опуститься, чтобы передохнуть и вытереть пот со лба. Но без этого своенравного рюкзака их промысел терял всякий смысл. И Элоизу еще предстояло в этом убедиться.
Вчерашний проливной дождик уже почти забылся, и к тому моменту, когда охотники прибыли на место, окончательно распогодилось.
Опушка леса открывала для них замечательную возможность: они могли, оставаясь незамеченными, видеть бескрайние, желтеющие в ожидании урожая, кукурузные поля, вдалеке, уже у самого подножия горной гряды, расположились два домика, казавшиеся отсюда почти игрушечными; и над всем этим пространством – огромный и бесконечный купол неба.
«В ногах правды нет», – по тому, как Афанасий произнес эту фразу, его юный помощник должен был понять: старший охотник сменил гнев на милость, и поэтому можно облегченно вздохнуть и расположиться прямо здесь, на мягкой траве, вытянуть уставшие ноги и наконец-то перевести дух.
Между тем сам Афанасий и не думал присаживаться. С той самой минуты, когда они вышли на опушку леса, его охватило необыкновенное возбуждение. Казалось, что прежнюю его сдержанность и напускную суровость мгновенно развеяло легким ветерком с кукурузных полей, растопило теплыми солнечными лучами. Он снял темные очки, и внимательный зритель мог бы увидеть, что в уголках глаз охотника появились две слезинки, а сами глаза словно излучали свет. Человек испытывал и радость, и удовольствие одновременно.
Пока уставший Элоиз разминал ноги и устраивался поудобнее, не спуская с узких плеч лямки рюкзака, Афанасий несколько раз измерил опушку ногами, выбирая место для себя. Процедура эта, по всей видимости, требовала чего-то особенного, потому что для принятия окончательного решения потребовалось минут десять–пятнадцать.
Только после этого охотник вспомнил о своем помощнике. Паренек приглянулся ему с первого взгляда: неразговорчивый, терпеливо сносящий любые, даже самые едкие, замечания в свой адрес. Правда, уж слишком тщедушен. Невысокого роста, фигура скорее мальчишеская – узкие плечи и бедра, тонкие, почти детские, запястья. Однако руки при этом не казались такими уж бессильными, скорее наоборот – еще на рассвете, когда они покидали таверну, где остановились на ночлег, Афанасий обратил внимание, как ловко парень обращается с замысловатым узлом на рюкзаке. «Упорства ему не занимать, и это хорошо, – подумал тогда старший охотник. – Конечно, помощника для охотника каждый раз назначает сам Мастер и выбирать не приходится, но этот Элоиз, хотя и не дотягивает по части мышц и телесной комплекции, явно настойчив и в трудную минуту не подведет». Всю оставшуюся часть пути Афанасий позволял себе беззлобно подтрунивать над парнем. подсмеиваясь то над его нерасторопность на лесной тропинке, то над тем, что «какой мужчина может позволить себе такие маленькие ступни, как у вас, молодой человек?»
Выбрав удобное место, Афанасий взглянул на Элоиза. Тот сидел молча, глаза были полуприкрыты, но взгляд, хоть и утаенный, был вполне осмысленным. Когда-то много лет назад Афанасий и сам был помощником и мог пареньку только посочувствовать: идти вот так, «не знаю куда», делать только то, что «скажет старший охотник», не иметь права задать даже самый простой вопрос – «А что мы будем делать и куда мы, собственно, идем?» – это действительно было нелегко.
«И этот, совсем еще мальчик... Как его Дракон занес в такое предприятие?»
И неожиданно, в нарушение всех установленных веками правил, Афанасий спросил:
– Элоиз, а вы, собственно, зачем во всем этом участвуете?
Длинные ресницы дрогнули, и через секунду вместо ответа охотник увидел распахнутый навстречу ему взгляд: глаза у мальчика оказались чистого небесного цвета. Элоиз смотрел на Афанасия без всякого смущения и почему-то нисколько не был удивлен таким решительным нарушением установленного протокола.
– Участвую? – голос помощника оказался таким же тихим и спокойным, как его взгляд.
– Да, наверное, вы правы. Участвую. Потому что мне это необходимо. Так сказал Мастер.
Лицо Элоиза оставалось спокойным, безмятежным, как гладь горного озера в безветренную погоду.
Афанасий, уже коривший себя за несдержанность, помолчал, но странное и ничем не объяснимое настроение сегодняшнего дня продолжало оказывать свое магическое действие.
Он вытянулся рядом с Элоизом на мягкой траве, взглянул на часы и, не глядя на собеседника, продолжил разговор:
– Время у нас еще есть. Сами видите, что ветер не набрал нужной силы. Так что позволю себе заметить: для охотника это, может быть, самое важное – уметь ждать и уметь выбрать нужный момент. Вы ведь хотите стать настоящим охотником, Элоиз, верно?
И не дожидаясь ответа со стороны безмятежного небесного озера, сам на свой вопрос и ответил:
– Конечно, хотите. Иначе зачем вам вообще нужно было оказаться здесь! Иначе как бы вы и попали под руку самому Мастеру! Тут и сомневаться не приходится. Можно подумать, что я сам когда-то не был на вашем месте и не мучился с этим странным мешком. Так ведь мало захотеть стать старшим охотником, важно еще и вовремя понять, где пути обманные, а где истинные, где одно только драконье лукавство, а где реальный промысел.
Догадайся Афанасий в этот момент посмотреть на своего помощника, он бы немало удивился, увидев, что по лицу молодого человека скользнула тень улыбки, а где-то в самой глубине голубых глаз появилась едва ли не насмешка. Доброжелательная, спокойная, но – насмешка.
Но охотник разговаривал скорее с небом, чем с мальчиком, и смотрел он вверх, туда, где поперек чистого небосвода поплыли первые за это утро легкие перышки облаков.
– Признаюсь, я и сам не сразу разобрался во всей этой ереси. Вы же слышали, да, наверняка слышали, это теперь и детям рассказывают... Слышали, всю эту историю про охотников, которые поддались соблазну. Ловить и охотиться – занятие древнее и достойное. Но чтобы найти и поймать, надо знать – где искать, куда идти. Если наш промысел такой сокровенный, такой скрытый от непосвященных, значит, и обычные методы здесь никуда не годятся.
Афанасий потянулся всем телом. Ему было приятно лежать на земле, от которой шла приятная расслабляющая прохлада. Он прищурился и внимательно проводил взглядом еще одно белоснежное облачко, не спеша пересекающее небесную сферу.
– Поэтому и возникла такая путаница. Потому что никто не знал, собственно, за что можно «зацепиться» в таком деликатном деле. А если вы слышали, в те давние времена охота уже была объявлена, и те, кто считал себя лучшим из лучших, устремились туда, как устремляются все горные ручейки вниз, в долину, наперегонки, ища любую возможность, чтобы соединиться с манящим океаном.
Афанасий слушал самого себя, слушал с неподдельным интересом, сам удивляясь неизвестно откуда взявшемуся красноречию и энтузиазму. Ни разу за свою не такую уж короткую жизнь он не испытывал такого непреодолимого желания говорить вслух. Каждое произносимое им слово казалось ему чем-то посторонним, рожденным вне его сознания. Он чувствовал, как слова просто проталкиваются через него, используя его голосовые связки.
Теперь по небу проплывали два облака, двигались они медленно и почти синхронно. Привычным, цепким и оценивающим, глазом опытного охотника Афанасий отметил их маршрут.
Его молчаливый слушатель скользнул взглядом по облакам, но они его не заинтересовали. Утаенная насмешка и тень улыбки давно уже растаяли без следа, дыхание было тихим, а взгляд сосредоточенным. Он внимательно слушал охотника, но в то же время как будто помогал тому высказаться. Помогал своим молчанием. Вместо улыбки было – понимание. Понимание и сочувствие.
– Да, Элоиз, мой мальчик, нам с вами сегодня трудно представить, как эти «книжники» не хотели никому уступать. Никому. Умные и упрямые. Вот уж воистину порождение самого Дракона! Переспорить их было невозможно. Да и что им возразишь: книги – кладезь мудрости, стало быть, и весь промысел следует направить на книжные полки. Хорошо сказать, да трудно сделать. Понимаете, друг мой, возразить никто не умел, и столько лет было потрачено на поиски следов там, где их и быть не могло. Но это мы с вами сейчас знаем, что не могло. А в ту пору азарт «книжников» заразил многих, и весьма, весьма достойных охотников. Когда промысел в публичных библиотеках ни к чему не привел, охота переместилась в пределы личных библиотек. Кто-то пытался найти следы в книжных переплетах, кто-то «подсел» даже на книжную пыль. Вы удивлены, юноша? Охотники собирали образцы книжной пыли, составлен был не один каталог этой самой пыли, от египетских манускриптов и фолиантов средневековых алхимиков до американских комиксов. Продолжаете удивляться?
Удивительным было то, что при этих словах Афанасий даже не попытался посмотреть на своего собеседника. Тогда как собеседник и не пытался выразить хоть что-то, напоминающее удивление: внимательно впитывал каждое слово охотника, но бесстрастное лицо не выражало ничего. Совсем ничего. Такое равнодушие к своему рассказу не пришлось бы по душе никакому другому рассказчику. Однако Афанасий и не думал возмущаться. Ничего он не замечал. Разве что не забывал наблюдать за облаками, которые следовали своим неспешным ходом.
– В общем, рано или поздно стало понятно, что и это все одна бесполезная суета. Многие успели разочароваться в самом промысле. Какие бы там манипуляции с книгами ни проделывали даже самые искусные охотники, никакого результата не было. Только слепой не видел очевидного: на книжных полках, в самих книгах – никаких следов! Искать ИХ на этих книжных путях – все равно что ветер руками ловить. Или как там это... В какой-то книжке я читал – про черную кошку в темной комнате, когда этой самой кошки там и в помине не было никогда.
И тогдашний Мастер объявил: всё, пора искать новые пути. Конечно, «книжники» повозмущались, но кто посметливее оказался – согласился, а кто-то заупрямился. И до сих пор ходит-бродит. Конечно, пыль сегодня они не собирают, но и от своего не отступают. Еретики, честное слово. Пища для Дракона, короче говоря...
Где-то вдалеке раздался протяжный гулкий звук колокола.
Ветер с поля прошелестел, запутался в ветках большого дуба, легко коснулся лиц двух людей, расположившихся на опушке леса.
В глубине леса резко и неожиданно расхохоталась невидимая птица. Судя по безобразному хохоту, птица была черного цвета.
– Действительно, смешно. Но дальше еще смешнее вышло. Хотя знаете, Элоиз, был бы я в то время рядом с Мастером, тоже поверил. Поверил легко. Потому что своим глазам всегда легче верить, чем уметь понять то, что говорит сердце. Глаза – предатели, если вам угодно знать. Они ведут нас легкими путями. И позволяют нам особо не задумываться. Вот представьте себе, юноша: приходит к Мастеру человек из числа, так сказать, тех, кто отрекся от книжной пыли. Встает на колени, мол, раскаиваюсь, что ходил я путями кривыми. Но могу в оправдание свое сказать – и на кривых путях можно найти умную подсказку. И дальше рассказывает про книжку. Дескать, книжка эта случайно упала ему на ногу. Но случайность оказалась неслучайной, потому как снизошло на него откровение. И он знает, куда нужно направить промысел, и куда нужно ходить охотникам, и что следует делать. И добавляет: мы должны доверять своим глазам, вот и все дела.
Ветер, видимо, усилился, потому что облаков на небе заметно прибавилось, и охотнику уже было не так легко вести свой рассказ – его глаза продолжали следить за движением облаков, отмечая все причудливые формы и сочетания этих форм, которые спонтанно рождались на небе.
– Что тут началось, вы и представить себе не можете. Ни у кого нет больше никаких сомнений. Все охотники рвут на себе одежду: «Как же мы этого раньше сами не видели?!» Действительно, при чем тут книжные полки, порождение Дракона, когда всё всегда было буквально перед глазами. ИХ теперь и искать не надо: вот тебе крылья, вот тебе перья. Охотишься на «пернатых» – ищи тех, у кого перья. Одиночки-«книжники» еще бродили тут и там, но это были упрямцы и изгои. Им на смену пришли охотники-«орнитологи». Веселые ребята. Уверенные в себе. Конечно, первый энтузиазм иссяк быстро, но Мастер новое откровение поддержал. Промысел на то и промысел, чтобы продолжаться даже тогда, когда всё обращается в пыль, пусть даже пыль книжную.
Афанасий вздохнул. И первый раз отвел глаза от неба и посмотрел на Элоиза. Юноша смотрел на него так, как смотрит примерный ученик в классе на своего учителя: не отрываясь, но без подобострастия.
– Элоиз, вы знаете, кто такие орнитологи?
– Птицы, – тихо выдохнул Элоиз.
– Те, кто знает про птиц всё, или думает, что знает. Только одно дело изучать косточки павлинов и голубей, перышки стрижей и ворон, повадки орлов и воробьев, а другое дело, когда ты охотник и для тебя промысел – это больше, чем жизнь. Когда твоя ошибка – это не только твой промах. Точнее, это больше, чем ошибка. Оказалось, что найти среди тысяч пернатых и летающих именно ИХ, мягко говоря, затруднительно. Нисколько не легче, чем раскопать ИХ признаки в куче книжной пыли. Вот так, мой юный друг, а вы говорите – мечтаю охотником стать.
Афанасий почему-то забыл, что его юный спутник ничего такого не говорил. Но молчание Элоиза, судя по всему, охотника вполне устраивало.
– Юноша, вы поймите: ошибка охотника – это даже не грех. Это как ошибка Создателя, что ли. Мы ведь должны найти ИХ. Найти и определить. Вы спросите, что такое «определить»? Но об этом не сейчас. Сейчас об этом нельзя. Сейчас у вас за плечами – своя ноша. И да не помешает вам Дракон достойно с ней справиться.
Афанасий резко вскочил, словно стряхнул с себя все остатки этого странного и беспокойного разговора, и тут же сильный порыв ветра едва не сбил его с ног.
– Смотрите, мой друг, смотрите! – Афанасий задрал голову и рукой показал на небо.
На их глазах все небесное пространство, насколько мог ухватить взгляд, заполнили облака.
– Вот они, наконец-то они, я чувствую, что они где-то здесь. Вы чувствуете? Неужели не чувствуете?!
Охотник уже не мог сдержать себя. Задрав голову, Афанасий перебегал с одного места на другое. Снова присматривался, прищуривался. Снова менял место. Дрожащими руками он раскрыл кофр и извлек оттуда фотоаппарат. Не глядя, на ощупь, вывинтил объектив, после чего аппарат окончательно стал похож на оружие. И вот уже Афанасий был и не Афанасий, а самый настоящий охотник, он целился в небо.
– Элоиз, сейчас ты все сам поймешь! Понял? Смотри. Слушай. Мы ищем ИХ. Много веков ищем, чтобы определить. Они – какие? Легкие? Конечно! Пушистые? Никто не сомневается! Среди нас они каждый день и каждый час и при этом остаются незаметными? Именно так! Так смотри, мой мальчик, смотри. Книжки не нужны. Птицы, твари летающие, тоже ни при чем. Я давно это понял.
Афанасий щелкнул затвором фотоаппарата так, словно перезарядил боевое оружие.
– Ты все поймешь сам. Ты верно выбрал именно меня, ты не ошибся. Сейчас, сейчас мы ИХ определим. Только я знаю, как это можно сделать, только я...
Охотник фотографировал облака, внимательно присматриваясь то к одному, то к другому. Облака плыли над его головой и не замечали со своей высоты одинокую и суетливую фигуру, простирающую руки вверх и то и дело посылающую в небо вспышки искусственного света. Но эти вспышки облака ничуть не волновали, они им были безразличны.
– Элоиз, готовь рюкзак... Элоиз, мальчик мой...
Афанасий продолжал лихорадочно фотографировать облака. И все дальше и дальше убегал от опушки леса. И скоро его фигура совершенно потерялась среди бескрайнего кукурузного поля.
Когда Элоиз вошел в лес, он почувствовал легкий толчок сзади – чья-то невидимая, но добрая рука подтолкнула его, словно помогая преодолеть робость. Но помощник охотника, похоже, не робел. Скорее его что-то печалило.
– Странные существа эти люди, очень странные.
Рюкзак легко соскользнул с плеч. Через секунду на земле лежал самый обыкновенный холщовый мешок. Мешок был пустым и бессмысленным. Как бесполезно прожитая человеческая жизнь.
Хорошо, что в эту минуту в лесу, под старым дубом, не было никого, к счастью, избежал участи свидетеля и разговорчивый охотник Афанасий. Потому что никто из смертных не смог бы предугадать, как повел бы себя фотограф, когда увидел, что все это время рядом с ним была хрупкая девушка.
– Элоиза!
Девушка обернулась на голос. Но ни рядом, ни вдалеке никого не было. Кто ее позвал? Точнее, кто мог ее узнать? Да никто. Видимо, показалось. Она потянулась вверх, расправляя плечи и выпрямляя спину, позволяя себе расправить и освободить то главное, что пришлось скрывать от посторонних глаз уже три дня. Три долгих дня, которые пришлось провести ей в кампании тех, кто называл себя «охотниками на ангелов».
«Людей трудно понять. Не глупые создания, но постоянно ссылаются на какого-то Дракона. Злыми их не назовешь, но сказать, что все их поступки добрые и бескорыстные, нельзя. Они постоянно ищут смысла своей жизни, но забывают любить и сострадать».
Где-то высоко, над деревьями, громко расхохоталась та самая черная птица.
«Люди постоянно ищут ангелов, ищут настойчиво, упорно. Они готовы искать ангелов где угодно – на страницах древних рукописей, на книжных полках, среди птиц и даже среди облаков. Они придумали правила охоты. Приходили в отчаяние, обретали надежду и снова впадали в уныние от чувства собственного бессилия.
И не замечали того, что мы-то всегда с ними. Мы всегда рядом. Потому что мы несем их ношу. Как ты это ни назови – рюкзаком, мешком или чемоданом...»
Ангел улыбнулся своим мыслям и, не оборачиваясь, скрылся среди деревьев, стараясь не задеть пушистыми крыльями веток.
no subject
Будда рекомендует книгу
Издательство "Полет Джонатана" представляет
no subject