НА СВЕТЛОМ Дзенские подсолнухи Ван Гога В феврале 1888 года Винсент Ван Гог перебрался в Арль, город на берегу Роны, на юге Франции. В первом письме брату Тео, посланном из Арля, он восклицает: «Я чувствую себя прямо как в Японии, — утверждаю это, хотя еще не видел здешней природы во всем ее великолепии».
«Япония», о которой говорит Ван Гог, никакого отношения к реальной стране не имела — для художника это была некая обетованная земля, которую он воспринимал через призму японской цветной гравюры1.
Годом раньше, пока Винсент жил в Париже, он постоянно посещал лавочку Бинга, собирателя и продавца японских эстампов, и составил большую их коллекцию, которая украсила его мастерскую. Он сделал превосходную копию маслом с гравюры Хиросиге «Мост Охаши во время дождя». А один из лучших портретов — «Папаша Танги» (на нем изображен торговец художественными принадлежностями) — Ван Гог написал на фоне стены, увешанной гравюрами японских мастеров. Да и в самом облике Танги он передал, как говорил сам, «нечто японское».
Увлеченность французских художников японским искусством захватила Винсента. «Кто любит японское искусство, кто ощутил на себе его влияние, тому есть смысл отправиться в Японию, вернее сказать, в места, равноценные Японии... Вся моя работа в значительной мере строится на японцах...» — писал он в том же письме Тео.
В отличие от многих своих современников, которые увлекались внешним подражанием Востоку, Ван Гог «хотел понять, как чувствует и рисует японец», проникнуть в тайну отношений художника и природы. Он стремился достичь «озарения» — тех высших мгновений, в которые мастера древнего Востока вдруг постигали истину о мире во всей ее полноте. Мгновения эти приходят неожиданно: их может вызвать вид цветущей сливы или лунный свет, проникший в чащу леса, запах горного миндаля, журчание ручья или дождевые капли на листьях. Художник или поэт пытается уловить эти мгновения и передать другим их благую весть. И тогда, как писал великий танский поэт и художник Ван Вэй в своем трактате «Тайны живописи», «на картине всего лишь в фут живописец напишет сотни тысяч верст».
Винсент Ван Гог последовательно двигался по пути постижения принципов дзен. Об этом говорит его программный «Автопортрет» (в облике дзенского монаха). Постепенно он словно перевоплощался в иной, далекий образ, осваивал его посредством живописи.
Именно в Арле Ван Гог впервые начал использовать тростниковые палочки для рисунков тушью, пробуя работать в технике восточных мастеров. Используя ее, он научился передавать саму суть природы с таким совершенством, до какого европейское искусство еще не поднималось. Его трепетные, свободные штрихи создают, как на свитках древних китайских мастеров, неуловимое ощущение постоянного роста. Они похожи на тайнопись. О близости мироощущения голландского и древневосточных художников свидетельствует горячее признание его искусства в Китае и Японии.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2011-03-16 07:18 pm (UTC)Дзенские подсолнухи Ван Гога
В феврале 1888 года Винсент Ван Гог перебрался в Арль, город на берегу Роны, на юге Франции. В первом письме брату Тео, посланном из Арля, он восклицает: «Я чувствую себя прямо как в Японии, — утверждаю это, хотя еще не видел здешней природы во всем ее великолепии».
«Япония», о которой говорит Ван Гог, никакого отношения к реальной стране не имела — для художника это была некая обетованная земля, которую он воспринимал через призму японской цветной гравюры1.
Годом раньше, пока Винсент жил в Париже, он постоянно посещал лавочку Бинга, собирателя и продавца японских эстампов, и составил большую их коллекцию, которая украсила его мастерскую. Он сделал превосходную копию маслом с гравюры Хиросиге «Мост Охаши во время дождя». А один из лучших портретов — «Папаша Танги» (на нем изображен торговец художественными принадлежностями) — Ван Гог написал на фоне стены, увешанной гравюрами японских мастеров. Да и в самом облике Танги он передал, как говорил сам, «нечто японское».
Увлеченность французских художников японским искусством захватила Винсента. «Кто любит японское искусство, кто ощутил на себе его влияние, тому есть смысл отправиться в Японию, вернее сказать, в места, равноценные Японии... Вся моя работа в значительной мере строится на японцах...» — писал он в том же письме Тео.
В отличие от многих своих современников, которые увлекались внешним подражанием Востоку, Ван Гог «хотел понять, как чувствует и рисует японец», проникнуть в тайну отношений художника и природы. Он стремился достичь «озарения» — тех высших мгновений, в которые мастера древнего Востока вдруг постигали истину о мире во всей ее полноте. Мгновения эти приходят неожиданно: их может вызвать вид цветущей сливы или лунный свет, проникший в чащу леса, запах горного миндаля, журчание ручья или дождевые капли на листьях. Художник или поэт пытается уловить эти мгновения и передать другим их благую весть. И тогда, как писал великий танский поэт и художник Ван Вэй в своем трактате «Тайны живописи», «на картине всего лишь в фут живописец напишет сотни тысяч верст».
Винсент Ван Гог последовательно двигался по пути постижения принципов дзен. Об этом говорит его программный «Автопортрет» (в облике дзенского монаха). Постепенно он словно перевоплощался в иной, далекий образ, осваивал его посредством живописи.
Именно в Арле Ван Гог впервые начал использовать тростниковые палочки для рисунков тушью, пробуя работать в технике восточных мастеров. Используя ее, он научился передавать саму суть природы с таким совершенством, до какого европейское искусство еще не поднималось. Его трепетные, свободные штрихи создают, как на свитках древних китайских мастеров, неуловимое ощущение постоянного роста. Они похожи на тайнопись. О близости мироощущения голландского и древневосточных художников свидетельствует горячее признание его искусства в Китае и Японии.