Обладающая незаурядным талантом для стилизованных мистерий, Нико на дебютном альбоме ансамбля своим глубоким тевтонским леденящим голосом исполнила такие, ставшие классическими для роковой музыки песни, как All Tomorrow 's Parties и Femme Fatale. Но Нико никогда не чувствовала себя органической составной частью Velvets; еще не зная, что уже вошла в легенду, она сочла, что ее вокальные данные плохо вписываются в звук ансамбля и ушла в сольную работу, сохранив, впрочем, самые лучшие отношения с прежними коллегами.
Эту работу она начала диском (1), несколько компромиссной и неуравновешенной подборкой песен, сочиненных членами VU, ее очередным любовником, 17-летним Джексоном Брауном, Тимом Хардином и Бобом Диланом. Почти все эти песни были исполнены со сладко-болезненной смычковой аранжировкой, которую сама певица потом очень критиковала.
Следующий диск (2) состоял только из ее собственных композиций и в основе его лежал звук, который для Нико позже стал типичным: угрюмые, неуравновешенные песни, скомпонованные в большинстве своем в старых церковных тональностях. Все композиции аранжировал и исполнил вместе с Нико ее бывший коллега по Velvets Джон Кэйл. Соединение готических гармоний с минималистскими установками Кэйла звучало весьма оригинально, а общее впечатление усугубляли и иррациональные тексты песен, и неподражаемый вокал - у Нико был шепчущий, низкий голос, которым она на пределе слышимости выпевала абстрактные звуки и навевала сюрреальные настроения.
Через два года праздной жизни в Париже она выпустила альбом (3) - здесь Кэйл был уже и продюсером. На альбоме были значительнейшие в творчестве Нико песни, такие, как Janitor of Lunacy, The Falconer, а две, сочиненные Нико для фильма Филлипа Гаррела La cicatrice interieure, она исполнила на немецком языке. В целом диск оказался гораздо более доступным для широкой публики: над хищностью и причудливостью превалировала приятно возбуждающая романтичная атмосфера средневековья.
Следующие два года музыкой Нико занималась мало - исключением стал ретроконцерт с Ридом и Кэйлом в парижском клубе "Батаклан" в феврале 1972 года. В 1974 году вместе с сыном Аримом (от связи с Аленом Делоном) она перебралась из Парижа в Лондон, составила вокальный дуэт с Кевином Эйрсом на его альбоме Confessions of Dr.Dream and Other Stories, подписала контракт с фирмой Island, а в июле приняла приглашение Эйрса выступить на совместном с Кэйлом и Ино концерте в лондонском театре "Рэйнбоу". Этот концерт документирован знаменитым диском June 1, 1974.
Три следующих месяца Нико вместе с Кэйлом записывала альбом (4), названный по знаменитой песне Джима Моррисона. Альбом был в какой-то степени автобиографическим и отразил мрачное мироощущение певицы: "Я не верю, что смогу что-либо добавить к своему жизненному опыту. У меня за спиной в жизни все. Мне ясно, что можно не умирать, но быть мертвой. Быть почти что мертвой, только в другой форме ". Фирма сопроводила выпуск этого альбома в своем рекламном бюллетене так: "Зачем совершать самоубийство, когда достаточно купить эту пластинку?". Но в целом диск оказался мастерским произведением, возможно, самым цельным и выразительным в ее музыкальной карьере.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2011-02-26 12:37 pm (UTC)Эту работу она начала диском (1), несколько компромиссной и неуравновешенной подборкой песен, сочиненных членами VU, ее очередным любовником, 17-летним Джексоном Брауном, Тимом Хардином и Бобом Диланом. Почти все эти песни были исполнены со сладко-болезненной смычковой аранжировкой, которую сама певица потом очень критиковала.
Следующий диск (2) состоял только из ее собственных композиций и в основе его лежал звук, который для Нико позже стал типичным: угрюмые, неуравновешенные песни, скомпонованные в большинстве своем в старых церковных тональностях. Все композиции аранжировал и исполнил вместе с Нико ее бывший коллега по Velvets Джон Кэйл. Соединение готических гармоний с минималистскими установками Кэйла звучало весьма оригинально, а общее впечатление усугубляли и иррациональные тексты песен, и неподражаемый вокал - у Нико был шепчущий, низкий голос, которым она на пределе слышимости выпевала абстрактные звуки и навевала сюрреальные настроения.
Через два года праздной жизни в Париже она выпустила альбом (3) - здесь Кэйл был уже и продюсером. На альбоме были значительнейшие в творчестве Нико песни, такие, как Janitor of Lunacy, The Falconer, а две, сочиненные Нико для фильма Филлипа Гаррела La cicatrice interieure, она исполнила на немецком языке. В целом диск оказался гораздо более доступным для широкой публики: над хищностью и причудливостью превалировала приятно возбуждающая романтичная атмосфера средневековья.
Следующие два года музыкой Нико занималась мало - исключением стал ретроконцерт с Ридом и Кэйлом в парижском клубе "Батаклан" в феврале 1972 года. В 1974 году вместе с сыном Аримом (от связи с Аленом Делоном) она перебралась из Парижа в Лондон, составила вокальный дуэт с Кевином Эйрсом на его альбоме Confessions of Dr.Dream and Other Stories, подписала контракт с фирмой Island, а в июле приняла приглашение Эйрса выступить на совместном с Кэйлом и Ино концерте в лондонском театре "Рэйнбоу". Этот концерт документирован знаменитым диском June 1, 1974.
Три следующих месяца Нико вместе с Кэйлом записывала альбом (4), названный по знаменитой песне Джима Моррисона. Альбом был в какой-то степени автобиографическим и отразил мрачное мироощущение певицы: "Я не верю, что смогу что-либо добавить к своему жизненному опыту. У меня за спиной в жизни все. Мне ясно, что можно не умирать, но быть мертвой. Быть почти что мертвой, только в другой форме ". Фирма сопроводила выпуск этого альбома в своем рекламном бюллетене так: "Зачем совершать самоубийство, когда достаточно купить эту пластинку?". Но в целом диск оказался мастерским произведением, возможно, самым цельным и выразительным в ее музыкальной карьере.