"Настоящая трагедия в остановке. Она угрожает всем лицам. Она в шторе на окне и дверном засове. Каждая капля чернил может вызвать ее цветение на кончике пера. Она растворяется в стакане с водой. Вся комната насыщена драмой во всех ее стадиях". Жан Эпштейн о "Тайнах Нью-Йорка".

Эпштейн очень талантливо работает с киновременем, и "Падение дома Ашеров" — лишнее тому подтверждение. Разочаровавшись в коммерческом кино (несмотря на свои авангардные работы, Эпштейн не чуждался снимать коммерческие картины, но они не принесли желаемого дохода) и придя к выводу, что денег, снимая фильмы, заработать все равно нельзя, режиссер вернулся к экспериментам. Он объединил два рассказа Эдгара По и создал на экране историю поглощаемого страшным и одиноким поместьем Родерика Ашера, жена которого постепенно угасает, отдавая свои силы портрету. Маделейн умирает, а художник даже не замечает этого, наслаждаясь мерцанием глаз портрета. После похорон женщины в поместье начинают происходить странные вещи, завершающиеся разрушением дома. Не могу сказать, что искажение лаконичного готического рассказа По получилось удачным — Родерик то приобретает демонические черты (он выпивает жизнь Маделейн, чтобы создать идеальный портрет), то превращается в классического одержимого влюбленного. Изменение концовки лишило "Падение" его впечатляющей кульминации. Однако визуализация сюжета действительно мастерская. Соединение эстетики упадка, тлена, опустошения с мистическими нотами вдохнуло в зловещее поместье Ашеров настоящую жизнь.