Эдвард Олби (англ. Edward Albee; род. 12 марта 1928, Вашингтон) — американский драматург Представитель 'театра абсурда'. Немотивированные столкновения персонажей и натуралистичные сценические эффекты передают в пьесах Олби бессмысленность современной жизни. В них заметно влияние Э.Ионеско, и Олби охотно признает, что многим обязан французскому драматургу. За пьесу "Неустойчивое равновесие" (A Delicate Balance, 1966) получил ежегодную премию 'Тони' и Пулитцеровскую премию (1967); в 1975 получил Пулитцеровскую премию за "Морской пейзаж" (Seascape, 1975), в 1994 - за пьесу "Три высокие женщины" (Three Tall Women, 1994), которая удостоилась также ряда наград, присуждаемых критиками-театроведами. Родился 12 марта 1928 в Вашингтоне и спустя две недели был усыновлен Ридом и Фрэнсис Олби. Окончил школу 'Чоат' и немногим более года посещал Тринити-колледж в Хартфорде (шт. Коннектикут). Затем обосновался в Нью-Йорке, перебиваясь случайными заработками, пробовал себя в поэзии и прозе. Как драматург дебютировал в 1959, позднее выступал в поддержку перспективных драматургов через объединение 'Олби-Барр-Уайлдер'. Творчество Олби говорит об одиночестве людей и их неспособности к взаимопониманию. В остроумных, живых диалогах писатель изображает человеческое общение как борьбу за самоутверждение. Наиболее ярко она воплощена в пьесе "Кто боится Вирджинии Вулф?" (Who's Afraid of Virginia Woolfe?, 1962, премия 'Тони'), где университетский профессор и его озлобленная жена на протяжении всего действия словесно распинают друг друга и двух несчастных гостей. Многообразие творческой манеры Олби выявляют такие разные пьесы, как метафизическая аллегория "Крошка Алиса" (Tiny Alice, 1964), отвечающая требованиям сюжетной драмы, и "Ящик и цитаты из председателя Мао" (Box - Mao - Box, 1968), где речь персонажей на сцене и бесплотные закулисные голоса скорее переплетаются, как музыкальные темы в контрапункте, нежели выстраиваются в сколько-нибудь связный диалог. Ранние одноактные пьесы Олби, в отличие от более поздних трехактных, были сначала поставлены в Европе, где их высоко оценили, и уже потом в США. Кроме перечисленных, Олби написал также пьесы "Что случилось в зоопарке" (The Zoo Story, 1959), "Смерть Бесси Смит" (The Death of Bessie Smith, 1960), "Фэм и Йем" (Fam and Yam, 1960), "Американская мечта" (The American Dream, 1961), "Дама из Дюбука" (The Lady from Dubuque, 1977) и "Человек с тремя руками" (The Man With Three Arms, 1983). Ему принадлежат инсценировки "Баллада о невеселом кабачке" (The Ballad of the Sad Cafe, 1963) по повести Карсон Мак-Калерс, "Малькольм" (Malkolm) по роману Дж.Парди, "Завтрак у Тиффани" (Breakfast at Tiffany's, 1966) по повести Т.Капоте, переработка пьесы Дж.Купера "Все в саду" (Everything in the Garden, 1967) и "Лолита" (Lolita, 1979) по роману В.В.Набокова. Последнее произведение Олби "Пьеса про младенца" (The Play About the Baby, 2000) было поставлено в Нью-Йорке в 2001. В 1996 Олби получил награду Центра Кеннеди за плодотворно прожитую жизнь, в 1997 президент Б.Клинтон вручил ему Национальную медаль за достижения в области искусства.

Что случилось в зоопарке (The Zoo Story, 1959)
Смерть Бесси Смит (The Death of Bessie Smith, 1960)
Фэм и Йем (Fam and Yam, 1960)
Американская мечта (The American Dream, 1961)
Кто боится Вирджинии Вулф? (Who’s Afraid of Virginia Woolfe?, 1962)
Крошка Алиса (Tiny Alice, 1964)
Неустойчивое равновесие (A Delicate Balance, 1966)
Ящик и цитаты из председателя Мао (Box — Mao — Box, 1968)
Морской пейзаж (Seascape, 1975)
Дама из Дюбука (The Lady from Dubuque, 1977)
Человек с тремя руками (The Man With Three Arms, 1983)
Три высокие женщины (Three Tall Women, 1994)

Кто боится Вирджинии Вулф?

пьеса

Каждый акт здесь имеет свой подзаголовок: «Игры и забавы», «Вальпургиева ночь», «Изгнание беса». Сорокашестилетний Джордж, доктор философии, преподаватель некоего колледжа в Новой Англии, и его жена Марта (она на шесть лет старше мужа) возвращаются поздно вечером домой после приема у отца Марты, ректора того же колледжа. Уже на пороге они начинают вести между собой привычную перепалку, которая непрерывно длится уже много лет. За эти годы Марта и Джордж научились изрядно мучить друг друга, каждый знает уязвимые места другого и «бьет без промаха». Муж не оправдал ожиданий Марты: она и её отец когда-то надеялись, что Джордж станет деканом исторического факультета, а позднее — преемником отца, то есть ректором. Собственно, Марта так и подбирала мужа — с прицелом, чтобы сначала пристроить его на первую иерархическую ступеньку, а потом лепить по образу и подобию тестя и со временем торжественно возвести его в высший пре подавательский ранг. Но Джордж оказался не столь покладист, как ожидали, — этот живой человек имел собственное представление о своей судьбе, однако был не настолько сильным, чтобы противопоставить свою волю прагматическому честолюбию Марты. Впрочем, сил у него хватило, чтобы спутать все планы ректорского семейства и даже осмелиться написать роман, который вызвал у ректора столь сильное отвращение, что тот вырвал у зятя обещание ни в коем случае не печатать его. Тогда-то Марта и объявила мужу войну, которая отнимает у супругов все силы, истощает и иссушает их. Джордж и Марта — незаурядные люди, блестяще владеют словом, и их словесная дуэль — неистощимый источник язвительных острот, блестящих парадоксов и метких афоризмов. После очередной пикировки Марта объявляет мужу, что ждет гостей, — отец просил «приголубить» молодое поколение колледжа. Вскоре появляются и гости — преподаватель биологии Ник, прагматичный и холодный молодой человек, с женой Хани, невзрачной худышкой. Рядом с вошедшими в кураж Джорджем и Мартой эта пара выглядит несколько замороженной: молодые супруги явно не владеют ситуацией. Ник — красивый молодой человек, и Джордж быстро смекает, что Марта не прочь развлечься с новым преподавателем, отсюда и столь поспешное приглашение в гости. Джорджу, привыкшему к постоянным шашням супруги, такое открытие только забавно; единственная его просьба к жене — ни словом не упоминать об их сыне. Однако Марта, вышедшая ненадолго с Хани, успевает не только нарядиться в свое лучшее вечернее платье, но и проинформировать молодую женщину, что у них с Джорджем есть сын, которому завтра исполняется двадцать один год. Джордж в ярости. Начинается новая серия взаимных уколов и открытых оскорблений. Подвыпившей Хани от всего этого становится дурно, и Марта волочит её в ванную. Оставшись наедине с Ником, Джордж избирает того новым объектом для нападок, рисуя перспективы продвижения Ника по службе и пророчески заявляя, что он может достичь многого, заискивая перед профессорами и валяясь в постели с их женами. Ник не отрицает, что такое приходило ему в голову. Он толком не понимает, что происходит в этом доме, каковы на самом деле отношения между супругами, и то хохочет над остротами Джорджа, то готов драться с ним на кулаках. В минуту откровенности Ник рассказывает, что женился на Хани без любви, только потому, что думал, будто она забеременела. А беременность была мнимой, истерической — живот быстро опал. Но ведь есть и другие причины, предполагает Джордж. Наверное, деньги? Ник не отрицает: отец Хани возглавлял некую секту, и после его смерти состояние, нажитое им на чувствах верующих, оказалось весьма внушительным. Пока пьяная Хани отдыхает на кафельном полу ванной, Марта уводит Ника в свою спальню. Хотя до этого Джордж изображал полное равнодушие к интрижке, но теперь в ярости швыряет книгу, которую перед этим держал в руке, она задевает дверные колокольчики, и те ударяются один о другой с отчаянным дребезгом. Звон будит Хани, и та, еще не совсем оправившаяся от дурноты, появляется в гостиной. «Кто звонил?» — спрашивает она, Джордж объявляет ей, что принесли телеграмму о гибели их с Мартой сына. Марте он еще не говорил — та ничего не знает. Это известие производит впечатление даже на ко всему равнодушную Хани, на её глазах выступают пьяные слезы. Джордж же торжественно улыбается: он подготовил следующий ход: Марте — мат… Уже почти рассвело. Марта в гостиной. Она с трудом превозмогает отвращение от близости с Ником («в некоторых смыслах вы, прямо скажем, не блещете»). С печальной грустью говорит Марта об их отношениях с Джорджем, говорит не Нику, а — в пространство: «Джордж и Марта — грустно, грустно, грустно… Он может осчастливить меня, а я не хочу счастья и все-таки жду счастья». Тут даже Ник с его туповатой прямолинейностью смекает, что не все так просто в этой домашней войне, — видимо, когда-то этих двоих соединяло чувство значительно более возвышенное, чем у них с Хани. Появившийся Джордж паясничает, дурачится, дразнит Марту, изо всех сил скрывая, что её неверность ранит его. А потом предлагает сыграть в игру «Расти ребенка», предлагая гостям послушать, как они с Мартой воспитывали сына. Не ожидающая подвоха Марта теряет бдительность и, присоединившись к Джорджу, вспоминает, какой сын был здоровый бутуз, какие у него были прекрасные игрушки и т. д. И тут внезапно Джордж наносит сокрушительный удар, объявив о смерти сына. «Ты не имеешь права, — кричит Марта, — он наш общий ребенок». — «Ну и что, — парирует Джордж, — а я взял и его убил». До Ника наконец доходит, что за чудовищную и жестокую игру ведут новые знакомые. Эти двое выдумали ребенка, на самом деле того нет и никогда не было. Марта выболтала их тайну, а Джордж отомстил, положив конец их давней игре. Затянувшаяся вечеринка подошла к концу. Ник и Хани наконец уходят. Притихшая Марта неподвижно сидит в кресле. Джордж с неожиданной теплотой спрашивает, не налить ли ей чего-нибудь выпить. И впервые Марта отказывается от алкоголя. Долгое время выдумка о сыне помогала Марте и Джорджу коротать жизнь вдвоем, заполнять пустоту их существования. Решительный поступок Джорджа выбил привычную почву из-под ног. Иллюзия разбита вдребезги, и им поневоле придется иметь дело с реальностью. Теперь они — просто бездетная пара, без идеалов и высоких стремлений, они пошли в прошлом на сделку с собственной совестью и потом громоздили обман на обман. Но теперь у них появился шанс увидеть себя такими, какие они есть, ужаснуться и, может, попробовать начать все сначала. Ведь в отличие от Хани и Ника они еще горячие, полные эмоциональных сил люди. «Так будет лучше», — уверенно говорит Джордж. В самом деле, зачем им «бояться Вирджинии Вулф»? Но нет, зябко кутаясь, Марта тоскливо произносит: «Боюсь… Джордж… я боюсь».