byddha_krishna1958

Вольфганг Паален
http://allpainters.ru/paalen-volfgang/34669-tripolar-volfgang-paalen.html

Исаак Башевис ЗИНГЕР

ШУТКА
Рассказ

С чего бы это польскому еврею заниматься в Нью-Йорке изданием немецкого журнала? Предполагалось, что журнал Das Wort* будет ежеквартальным, но выходил он от силы три, а то и два раза в год книжечкой на девяносто шесть страниц. Никого из печатавшихся там немецких авторов я не знал. Гитлер уже пришёл к власти, и эти писатели были беженцами. Рукописи шли из Парижа, Швейцарии, Лондона и даже из Австралии. Рассказы были тяжеловесны, фразы растягивались на несколько страниц, и как я ни старался, у меня не хватило сил дочитать до конца ни один из них. В стихах не было ни складу, ни ладу, да и, смысла, кажется, насколько я мог судить, тоже. Издатель журнала, Либкинд Бендель, был родом из Галиции, жил несколько лет в Вене, а разбогател здесь в Нью-Йорке, занявшись биржевой игрой и недвижимостью. Он ухитрился сбыть все свои акции месяцев за шесть до краха 1929 года, и когда деньги стали редкостью, имел огромную сумму наличными, на которые покупал дома.

Мы познакомились, потому что сперва Либкинд Бендель собирался издавать такой же журнал на идиш, и хотел, чтобы я стал его редактором. Мы встречались много раз в ресторанах, кафе, да и на квартире Бенделя на Риверсайд-драйв. Низенький, узкоголовый, без единого волоса и с глазами цвета янтаря на длинном остроносом лице с вытянутым подбородком, он казался десятилетним мальчиком, на которого напялили голову взрослого. Руки и ноги у него были тонкие, как у женщины. Он собирал автографы и рукописи, покупал антиквариат, состоял в нескольких шахматных клубах и считал сам себя гурманом и донжуаном. Любил всякие мелочи: часы с календарём, авторучки и фонарики, а ещё играл на скачках, пил коньяк и собрал большую коллекцию эротической литературы. У него всегда были планы: спасти человечество, вернуть Палестину евреям, реформировать семейную жизнь, сделать сватовство наукой и искусством. Но самой милой его сердцу была идея лотереи, главным призом на которой станет мисс Америка или мисс Вселенная.

Его жена, Фридель, была немка, такая же низенькая, но черноволосая и кудрявая. Её родители - прачка и железнодорожник из Гамбурга - оба были арийцами, но она выглядела еврейкой. Много лет она писала диссертацию по шекспировским переводам Шлегеля, делала всю работу по дому, да ещё помогала мужу как секретарь. Была у Бенделя и любовница Сарра, вдова со слабоумной дочкой. Сарра жила в Браунсвилле, и однажды он познакомил меня с ней.

Говорил он только на идиш, а с теми, кто этого языка не знал, общался на смеси того же идиша, немецкого и английского, нещадно коверкая слова. Я быстро понял, что к литературе он не имеет ни малейшего отношения, а настоящим редактором журнала была Фридель. Издание на идиш так никогда и не состоялось, но что-то привлекало меня в этом суматошном человечке. Может быть, то, что я не мог его до конца разгадать. Каждый раз, когда мне казалось, что уже знаю его досконально, он откалывал какой-нибудь неожиданный номер.

Бендель часто упоминал, что переписывается с пожилым и знаменитым доктором и философом Александром Вальденом, знатоком древнееврейского языка, который много лет жил в Берлине. Там он издавал еврейскую энциклопедию. Её начальные тома вышли ещё до первой мировой войны. Издание энциклопедии так растянулась, что превратилось в анекдот. Говорили, что последний том выйдет после второго пришествия, и тогда у включённых в неё персон будут три даты: день рождения, день смерти и день воскресения из мертвых.

С самого начала энциклопедию поддерживал берлинский меценат Дан Книастер, сейчас старик на восьмом десятке. Получая помощь Дана, сам Вальден, однако, вёл себя как большой богач: имел огромную квартиру недалеко от Курфюстердамм, покупал картины и держал дворецкого. В молодости с ним случилось чудо: в него влюбилась Матильда Оппенгеймер, дочь еврейского миллионера, родственника Титцов и Варбургов. Она пожила с ним несколько месяцев, а потом развелась, но то, что доктор Александр Вальден был какое-то время мужем немецкой наследницы и сам писал по-немецки, породило в других гебраистах особое к нему почтение. А поскольку он не обращал на них внимания, его сочли высокомерным. Идишем он брезговал, хотя сам был сыном раввина из польской деревушки. Говорили, что он близко знал Эйнштейна, Фрейда и Бергсона.

Почему Либкинд Бендель был одержим желанием переписываться с доктором Александром Вальденом, остаётся для меня загадкой по сей день. О Вальдене было известно, что он на письма не отвечает, но Бендель решил показать, что перед ним никто не устоит. Он обратился к Александру Вальдену с просьбой прислать что-нибудь для своего журнала. Ответа не последовало. Тогда он стал донимать его длинными телеграммами, но доктор Вальден хранил молчание. Бендель, однако, решил добиться своего во что бы то ни стало.

В Нью-Йорке он встретился с библиографом по ивриту Дов Бен Зевом, почти ослепшим от неустанного чтения. Дов Бен Зев знал чуть не наизусть каждое слово, написанное доктором Вальденом. Бендель пригласил его к себе домой, Фридель приготовила блинчики со сметаной, и там они замыслили свой хитрый план.

Доктору Вальдену направили письмо как бы от состоятельной девушки из Нью-Йорка, мисс Элеанор Зелигман-Брауде, приходившейся родственницей Леманам и Шиффсам, и наследницы многомиллионного состояния. Письмо было исполнено любви и восторга перед трудами доктора Вальдена и его личностью. Знание трудов внёс Дов Бен Зев, безупречный немецкий язык письма был от Фридель, а лесть принадлежала Бенделю.

Бендель правильно сообразил, что, несмотря на немолодой возраст, доктор Вальден всё ещё мечтает о новой богатой партии. А на что он может клюнуть лучше, чем на незамужнюю и восхищенную его трудами американскую наследницу многих миллионов? Почти сразу же было отправлено авиапочтой написанное от руки письмо на восемь страниц. Доктор Вальден ответил на любовь любовью и пожелал приехать в Нью-Йорк.

Фридель написала только это одно письмо: она сказала, что всё это грязная шутка и наотрез отказалась в ней участвовать. Но Бендель нашёл пожилую беженку из Германии, фрау Инге Шульдинер, которая согласилась ему помогать. Переписка продолжалась с 1933 по 1938 год. Всё это время лишь одно удерживало доктора Вальдена от поездки в Нью-Йорк: его боязнь морской болезни. В 1937 году Дан Книастер, имущество которого могли вот-вот конфисковать и дело которого перешло к детям, перебрался в Лондон и взял с собой доктора Вальдена. Во время короткого плавания через канал его так мутило, что беднягу вынесли с корабля на носилках.

Однажды в семь часов утра летом 1938 года меня позвали к телефону из квартиры доходного дома, где я жил. Я поздно лёг и долго надевал халат и шлёпанцы, чтобы спуститься с третьего этажа. Звонил Бендель.

- Я разбудил вас? - прокричал он в трубку. - Я сейчас попал в переплёт. Этой ночью не спал ни минуты. Если вы мне не поможете, я пропал. Можете считать меня покойником и читать по мне Каддиш.

- Что случилось?

- Доктор Вальден прилетает на аэроплане. Фрау Шульдинер получила телеграмму из Лондона для Элеонор. Шлёт ей тысячу поцелуев!

Несколько секунд я ничего не мог сообразить.

- Что же вы хотите от меня? Чтобы я нарядился наследницей?

- Ой, что я наделал! Если бы мы не ждали войну со дня на день, я бы убежал в Европу. Ой, что мне делать? Я сошёл с ума! Меня нужно запереть в сумасшедший дом. Но кто-то же должен его встретить?

- Элеонор могла бы оказаться в отъезде, например, в Калифорнии.

- Но она только что написала ему, что останется в городе на всё лето. Даже есть её адрес в меблирашке. Он сразу поймёт, что миллионеры в таких домах не живут. У него есть телефонный номер - фрау Шульдинер ответит, и всё откроется. У старухи нет ни капли юмора.

- Боюсь, что теперь и Всевышний вам не поможет.

- Что же мне делать - покончить с собой? Раньше он боялся летать, а теперь, старый дурак, вдруг набрался храбрости. Я готов дать миллион долларов чудотворцу рабби Мееру, чтобы его самолёт упал в море. Нет, Бог меня не выручит. У нас с вами время только до восьми вечера.

- Пожалуйста, не впутывайте меня в свои истории.

- Вы единственный из моих знакомых, кто об этом знает. Вчера вечером Фридель вышла из себя и сказала, что будет со мной разводиться, а этот лентяй Дов Бен Зев лежит в больнице. Я звонил здешним гебраистам, но доктор Вальден их в грош не ставил, и они его заклятые враги. Он даже не забронировал номер в гостинице. Наверно, ждёт, что Элеонор поедет с ним под венец прямо из аэропорта.

- Но я действительно ничем не могу вам помочь.

- Давайте пока позавтракаем вместе. Если мне не с кем будет поговорить, я сойду с ума. Когда вы идёте завтракать?

- Я хочу спать, а не завтракать.

- Я тоже. Вчера ночью я принял три таблетки. Я слышал, что Дан Книастер уехал из Германии без единого пфеннига. Ему восемьдесят пять, и у него всё позади. А сыновья его настоящие пруссаки, ассимилянты, перешли в другую веру. Если начнётся война, этот доктор Вальден сядет мне на шею. Как ему объяснить? Его ещё удар хватит.

Порешили на том, что мы встретимся в ресторане на Бродвее. Я опять улёгся в постель, но заснуть не мог. В полудрёме я обхохатывался, придумывая разные выходы из ситуации, занявшись этой игрой не из преданности Бенделю, а из интереса, каким иногда увлекает головоломка в газете.

II.

Я едва узнал Бенделя в ресторане. Хотя на нём были жёлтый пиджак, красная рубашка и галстук с золотыми крапинками, лицо его было бледным, как после болезни. В губах он вертел длинную сигару и уже заказал коньяк. Он ёрзал на краешке стула. Не успел я присесть, как он выпалил:

- Я нашёл выход, но вы должны мне помочь! Скажем ему, что Элеонор несколько дней назад погибла в авиакатастрофе. Я говорил с фрау Шульдинер, и она подтвердит. Вам надо будет просто встретить старого волокиту в аэропорту и привезти его в гостиницу. Скажете ему, что вы приятель Элеонор или её племянник. Я сниму для него номер и заплачу за месяц вперёд. А после этого я ни за что не отвечаю. Пускай возвращается в свой Лондон и ищет себе дочку лорда.

- Вы можете представить себя приятелем Элеонор точно так же, как и я.

- Не могу: он вопьется в меня, как пиявка. Что он может с вас взять - ваши рукописи? Проведёте с ним пару часов, и он от вас отстанет. В самом худшем случае я куплю ему билет обратно в Англию. Вы спасёте мне жизнь, и я этого никогда не забуду. Не давайте ему своего адреса. Скажите ему, что вы живёте в Чикаго или в Майами. Раньше я бы отдал целое состояние, чтобы побыть в его обществе хоть полчаса, а теперь потерял аппетит. Я его боюсь. Уверен, что как только я его увижу, и он спросит об Элеонор, я просто лопну от смеха. Пока я вас ждал, я тоже хохотал: официант, наверно, думал, что я спятил.

- Бендель, я не могу этого сделать.

- Это ваше последнее слово?

- Я не сумею разыграть эту комедию.

- Ну, нет, так нет. Значит, придётся мне. Скажу ему, что я бедный родственник, десятая вода на киселе. Что она мне помогала. Какое мне взять имя? Липман Гейгер. Моего компаньона в Вене звали Липман Гейгер. Подождите, мне нужно позвонить.

Бендель вскочил и бросился к телефонной будке. Стоял он в ней минут десять: я мог видеть его через стеклянную дверь. Он листал страницы записной книжки, лицо его перекашивали гримасы.

Он вернулся и сказал:

- Я заказал гостиницу и всё прочее. Зачем мне это сумасшествие? Я закрою журнал, уеду в Палестину и стану евреем. У этих писателей пустые головы - им нечего сказать. Когда моему дедушке было пятьдесят лет, он каждую ночь просыпался, чтобы помолиться, а доктор Вальден хочет в свои шестьдесят пять соблазнить наследницу. Его последнее письмо просто песня - Песнь Песней. И кому нужна его энциклопедия? А фрау Шульдинер - дура и вдобавок ещё играет в дуру.

- Может быть, ему жениться на фрау Шульдинер?

- Ей за семьдесят - уже прабабушка. Была когда-то учительницей во Франкфурте... или в Гамбурге - забыл где. Она просто брала фразы из сборника любовных писем. Как вы думаете, может быть, мне найти какую-то девочку, чтобы она сыграла Элеонор? Как насчёт еврейских актрис?

- На сцене они умеют только рыдать.

- А вдруг где-то в Нью-Йорке у него есть настоящая поклонница: старая дева, которая только и мечтает о таком браке? Как её найти?.. О чём я только не думал. Вот Фридель достаточно образована, но без воображения. Все мысли у неё о Шлегеле. А Сарра занята своей дурочкой. Теперь появилась новая мода: отправляют больных из психушек на какое-то время домой, а потом берут их обратно. Один месяц она в больнице, другой - с мамой.

Когда бываю у них, сам могу там свихнуться. Зачем я всё это вам рассказываю? Сделайте мне одолжение и проводите меня в аэропорт - век не забуду. Вы согласны? Дайте вашу руку. Вместе мы что-нибудь придумаем. Выпьем за это. ДАЛЕЕ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ - http://zhurnal.lib.ru/c/cherfas_s/joke.shtml