Слова, звуки, образы. "Ангел мой, моя Ленор!"

[byddha_krishna1958]

И снова бессмертный "Ворон" Эдгара По.
Еще один вариант перевода, и еще одно доказательство того, что все-таки оригинал... лучше любого перевода.



ВОРОН

В час полночный дремы сладкой, я в объятьях снов приятных

Предавался размышленьям о минувших временах,

Вдруг неясный звук раздался, словно кто-то в дверь стучался,

Ночь за окнами царила, и беззвездна, и темна,

Поздний гость ко мне стучался, я впущу его. Раздался

Звук - и больше ничего.

Помнил я, что был разбужен в час декабрьской лютой стужи,

Лишь своими угольками чуть потрескивал камин,

Часто долгими ночами я беседовал с тенями,

Ждал я нового рассвета, тосковал я так один

О Ленор, о юной деве, и о страшной той потере, в этом имени - укор.

Ангел мой, моя Ленор!

Шевельнулись занавески; шорох тихий, звук нерезкий...

Ужас и оцепененье в те минуты я познал,

Может быть, в преддверье смерти вдруг сильней забилось сердце,

"Поздний гость ко мне стучался" - сам себя я убеждал.

(Каждый звук легко читался в ритме сердца моего) -

Гость - и больше никого!

Но душа смелее стала, и уже не сомневалась -

Я сказал: "О, гость мой поздний, я не сплю и слышу Вас,

Вы стучать старались тише, но я все же Вас услышал,

Вы стучать старались тише, и впущу я Вас сейчас".

И, теперь в себе уверен, широко открыл я двери, двери дома моего -

Тьма вокруг - и никого...

Я смотрел во тьму ночную, неподвижную, сплошную,

Устремил в холодный сумрак я мечтательный свой взор,

Тишина ненарушима, Тьма, как прежде, недвижима,

Прошептал я только слово - имя милое - "Ленор",

Прошептал я имя это, и ответствуя, мне эхо возвратило вдруг его,

Эхо - больше ничего.

И в тоске закрыл я двери, вновь подумал о потере,

Тот же звук ясней, чем прежде, я услышал снова вдруг,

За окном мелькнуло что-то? Иль я видел там кого-то?

Я понять пытался, что там. Охватил меня испуг.

Но со страхом я сражался, снова я смирить пытался ритмы сердца своего:

"Ветер - больше ничего!".

Распахнул окно тогда я, и влетел в него, порхая,

Черный Ворон величавый, сын давно минувших дней,

В страхе он не заметался, он совсем не испугался,

Черный Лорд вдруг бюст над дверью выбрал в комнате моей -

Птица, иль Исчадье Ада, Ворон сел на бюст Паллады; я согнать не смел его -

Сел - и больше ничего.

Видя птицы вид довольный, улыбнулся я невольно,

Оценив все ж строгий траур оперения его,

Хохолок его был черен; Я спросил: "Ответь мне, Ворон,

Имя гордое какое в годы детства твоего

Ты обрел, Посланец Ночи, с первых дней твоих пророчеств, как же звался ты

тогда?".

Был ответ мне: "Никогда!".

Я услышал слово это, но не понял смысл ответа,

Вы мне скажете, быть может, то, что мало смысла в нем,

Но представьте, между делом вы, что птица вдруг влетела,

В час полночный вдруг влетела птица черная в ваш дом,

И была дерзка, и смело вдруг на бюст Паллады села, что б решили вы тогда?".

Птице имя - "Никогда".

Он сказал одно лишь слово - прозвучало это, словно

С этим словом очень странным крик души раздался вдруг,

И спокоен стал теперь он... Я ж сказал: "И ты потерю

Пережил, однажды, Ворон, и тебя оставил друг,

Ты уйдешь рассвета прежде, как ушли мои надежды, ты исчезнешь навсегда".

Ворон крикнул: "Никогда!".

Я испуган, озадачен - Птицы был ответ удачен,

И спросил я: "Кто же, Ворон, был хозяином твоим?

Где вы вместе с ним скитались, сколько бед вы испытали?

В скорбный час, когда пришлось вам навсегда расстаться с ним,

Повторял, он, умирая, всей душою понимая, что сильней его Беда,

Это слово - "Никогда"?

Понял я, что обманулся в этом... Снова улыбнулся,

Подойдя поближе к птице, я напротив двери сел,

Может, Птицы появленье - это предостереженье?

Так ответь же, Ворон Грозный, что сказать ты мне хотел?

Может, в Мудрости Великой возвещаешь ты мне криком то, что ждет меня Беда

Этим словом: "Никогда?"".

Так сидел я, размышляя, разрешить вопрос пытаясь,

Ворон, чьи глаза пылали, прямо в сердце мне смотрел,

Ворон полон был покоя, он сидел передо мною...

И заснуть я попытался, только так и не сумел,

Птица жгла нещадно взглядом... думал я - Ленор уж рядом (в этом лишь моя

беда!) -

Нет, не будет - никогда!

Воздух вкруг меня сгустился, словно Ангел вдруг спустился,

Ангел, Горний Дух Незримый, наблюдает здесь за мной,

И решил я: "О, несчастный, через Ангелов Прекрасных

В час сей, трудный и опасный, говорит Господь с тобой,

Пей же, пей Нектар Забвенья, о Ленор своей виденья ты забудешь навсегда!".

Крикнул Ворон: "Никогда!".

"Не пророчь мне, Демон Злобный, Искусителю подобный,

Он, иль страшное Ненастье - кто послал тебя сюда?

Одинокий, Непокорный Дух, несломленный и гордый,

Мне скажи, я умоляю, Правду раз и навсегда -

За горами ль Галаада станет мне покой наградой, обретенной навсегда?".

Крикнул Ворон: "Никогда!".

"Не пророчь мне, Демон Злобный, Искусителю подобный,

Но скажи, я заклинаю всеми Силами Небес,

Ты Душе моей заблудшей, что так жаждет доли лучшей,

Что увижу Ту, что знают Чистых Жители Небес,

Что в Саду Эдемском буду я, и вдруг случится Чудо - обниму Ленор тогда!

Крикнул Ворон: "Никогда!".

Будь Ты проклят, Демон Черный! Уходи же, Дух Упорный!

Вместе с бурей в Царство Ночи возвращайся навсегда!

Как я мог тебе поверить? Улетай, оправив перья,

Лучше пусть я одиноким здесь останусь на года,

И когда мой дом покинешь, счастлив буду я отныне, и сегодня, и всегда!

Крикнул Ворон: "Никогда!".

Он сидит, не улетая, словно Демон, наблюдая

С бюста греческой Богини, что над дверью у меня,

Как, утешившись словами, я беседую с тенями,

Эти тени не исчезнут, знаю, и при свете дня -

Ведь Душа едина с ними в ирреальном, мрачном мире; будет там она всегда,

Не восстанет - никогда!

А. Сингилеев

9.12.1999 г.

THE RAVEN

(written by Edgar Allan Poe (1809-1849)

Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,

Over many a quaint and curious volume of forgotten lore -

While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,

As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.

""Tis some visitor" - I muttered, - "tapping at my chamber door -

Only this and nothing more".

Ah, distinctly I remember, it was in the bleak December;

And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.

Eagerly I wished the morrow; - vainly I had sought to borrow

From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore -

For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore -

Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain

Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;

So that now, to still the beating of my heart I stood repeating,

""Tis some visitor entreating entrance at my chamber door -

Some late visitor entreating entrance at my chamber door; -

This is it and nothing more".

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,

"Sir" - said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;

But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,

And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door -

That I scarce was sure I heard you" - here I opened wide the door; -

Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there, wondering, fearing,

Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;

But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,

And the only word there spoken was the whispered word "Lenore?",

This I whispered, and an echo murmured back the word "Lenore!".

Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,

Soon again I heard a tapping somewhat louder than before,

"Surely", - said I, - "surely that is something at my window lattice;

Let me see, then, what thereat it, and this mystery explore, -

Let my heart be still a moment and this mystery explore"; -

""Tis is wind and nothing more!".

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,

In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;

Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;

But with mien of lord or lady, perched above my chamber door -

Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door -

Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,

By the grave and stern decorum of the countenance it wore,

"Though thy crest be shorn and shaven, thou," - I said, - "art sure no craven,

Ghastly grim and ancient Raven wandering from the Nightly Shore -

Tell me what thy lordly name is on the Night"s Plutonian Shore!".

Quoth the Raven: "Nevermore".

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,

Though its answer little meaning - little relevancy bore;

But we cannot help agreeing that no living human being

Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door -

Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,

With such name as "Nevermore".

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only

That one word, as if his soul in that one word he did outpour.

Nothing farther then he uttered - not a feather then he fluttered -

Till I scarcely more than muttered: "Other friends have flown before -

On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before".

Then the bird said: "Nevermore".

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,

"Doubtless", - said I, "what it utters is its only stock and store,

Caught some unhappy master, whom unmerciful Disaster

Followed fast and followed faster till his songs one burden bore -

Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore

Of "Never - nevermore"".

But the Raven still beguiling my sad fancy into smiling,

Straight I wheeled a cushioned, seat in front of bird and bust and door;

Then, upon the velvet sinking, I betook myself to linking

Fancy into fancy thinking what is ominous bird of yore -

What the grim, ungainly, ghastly, gaunt and ominous bird of yore -

Meant in croaking: "Nevermore".

This I sat engaged in guessing, but no syllable expressing

To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom"s core;

This and more I sat divining, with my head at ease reclining

On the cushion"s velvet lining that the lamp-light gloated o"er,

But whose velvet-violet lining with the lamp-light gloating o"er

She shall press, ah, nevermore!

Then, methought, the air grew denser, perfumed from an unseen censer,

Swung by whose foot-falls tinkled on the tufted floor,

"Wretch" - I cried, - thy God hath lent thee - by this angels He hath sent thee

Respite - respite and nepenthe from thy memories of Lenore;

Quaff, oh, quaff this Kind nepenthe and forget this lost Lenore!".

Quoth the Raven: "Nevermore".

"Prophet!" - said I, - "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -

Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore,

Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -

On this home by Horror haunted, tell me truly, I implore -

Is there - is there balm in Gilead? - tell me, tell me, I implore!".

Quoth the Raven: "Nevermore".

"Prophet!" - said I, - "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -

By that Heaven that bends above us, - by that God we both adore -

Tell this soul with sorrow laden, if, within the distant Aidenn,

It shall clasp a sainted maiden, whom the angels name Lenore -

Clasp a rare and radiant maiden, whom the angels name Lenore".

Quoth the Raven: "Nevermore".

"Be this word our sign of parting, bird or fiend!" - I shrieked upstarting -

"Get thee back into the tempest, and the Night Plutonian Shore!

Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!

Leave my loneliness unbroken, quit the bust above my door!".

Quoth the Raven: "Nevermore".

And the Raven never flitting, still is sitting, still is sitting

On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;

And his eyes have all the seeming of a demon"s that is dreaming,

And the lamp-light o"er him streaming, throws his shadow on the floor;

And my soul from out that shadow that lies floating on the floor

Shall be lifted - nevermore!

  



Поль Дельво
http://allpainters.ru/delvo-pol/7489-esse-xomo-pol-delvo.html