На вершинах. "Когда-нибудь я нагой тебя усажу..."

[byddha_krishna1958]

Оригинал взят уpoetry_sixв КОГДА УЖЕ НИЧЕГО НЕ ОСТАНЕТСЯ

Когда-нибудь я нагой тебя усажу среди роскоши
Там будут платья, тяжелые как вода,
будут чулки с запахом яблок,
будут для головы широкие шляпы
и будет металл

Я хочу обнажённой тебя любить в тёмном ландшафте
густом от бронзы подсвечников и ваз,
в которых пусть дымится малиновый пунш
в раздутые ноздри недвижных догов.

Чувствовал эту потребность Рембрандт, когда писал
всё глубже в смерть свою уходящую Саскию.
Как будто хотел её удержать виноградной кистью,
и подсвечников драгоценным светом.

Перевод с польского Глеба Ходорковского

У этого изумительного поэта, Станислава Гроховяка, заведовавшего поэтическим отделом варшавской “Культуры” в 60-х годах, были стихи под названием “Диалог”. В них двое пьют водку и обмениваются словами, как бы не слыша один другого, а потом падают друг к другу в объятия “с громким плачем”. По сути, это тот драматургический механизм, который многократно используется в польской послевоенной поэзии – и работает безотказно, доставляя содержимое стиха внутрь читателя сразу и навсегда подобно ультрасовременным лекарствам. Тебе предлагают неторопливо прогуляться за угол, а там тебя ждет либо поцелуй, либо мордобой, либо – как в случае с Милошем или Шимборской – могут запросто отправить на небеса. Если кто не знает  – Саския была женой Рембрандта, с которой он нарисовал, например, знаменитую Данаю, щедро политую кислотой в Эрмитаже.