Симпатия Веласкеса – инфанта Маргарита, но он не только любуется белокурой девочкой, он понимает, что ее детская прелесть должна увянуть, подобно цветку, в мрачном дворце, среди тяжелых, сковывающих ее придворных условностей. Она кажется слишком серьезной, одинокой в больших пустынных комнатах Алькасара, и что- то напряженное, обреченное читается в ее глазах. У нее нет детства, потому что она – инфанта. Действие “Менин” происходит в ателье, стены увешены картинами. Это картины Рубенса с сюжетами, взятыми из “Метаморфоз” Овидия. На задней стене зала две картины, в мифологических сюжетах которых повествуется, как боги Олимпа наказывают тех, кто дерзнул с ними соперничать в художественном творчестве. Помещая на фоне этих картин свой автопортрет с кистью в руках, за мольбертом и создав образ художника, охваченного творческим вдохновением, он демонстрирует свою веру в безграничный талант человека – художника. Веласкес выступает как смысловой центр композиции, носитель ее замысла, воплотивший в ней свое видение, свою власть над художественной передачей своего восприятия и осмысления мира сквозь призму собственных эстетических концепций. “Менины” – загадочная картина, смысл которой не во всем ясен, одно можно сказать с уверенностью – она полна глубокого философского содержания и эта картина о могуществе искусства живописи. А. Бенуа, побывав в Мадриде, писал в своих воспоминаниях: “… восторг от живописи Веласкеса, в котором я только тогда увидал какого-то “безусловного царя живописи”…”1
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2010-03-09 09:07 pm (UTC)любуется белокурой девочкой, он понимает, что ее детская прелесть
должна увянуть, подобно цветку, в мрачном дворце, среди тяжелых,
сковывающих ее придворных условностей. Она кажется слишком
серьезной, одинокой в больших пустынных комнатах Алькасара, и что-
то напряженное, обреченное читается в ее глазах. У нее нет детства,
потому что она – инфанта. Действие “Менин” происходит в ателье,
стены увешены картинами. Это картины Рубенса с сюжетами, взятыми из
“Метаморфоз” Овидия. На задней стене зала две картины, в
мифологических сюжетах которых повествуется, как боги Олимпа
наказывают тех, кто дерзнул с ними соперничать в художественном
творчестве. Помещая на фоне этих картин свой автопортрет с кистью в
руках, за мольбертом и создав образ художника, охваченного
творческим вдохновением, он демонстрирует свою веру в безграничный
талант человека – художника. Веласкес выступает как смысловой центр
композиции, носитель ее замысла, воплотивший в ней свое видение,
свою власть над художественной передачей своего восприятия и
осмысления мира сквозь призму собственных эстетических концепций.
“Менины” – загадочная картина, смысл которой не во всем ясен,
одно можно сказать с уверенностью – она полна глубокого
философского содержания и эта картина о могуществе искусства
живописи. А. Бенуа, побывав в Мадриде, писал в своих воспоминаниях:
“… восторг от живописи Веласкеса, в котором я только тогда увидал
какого-то “безусловного царя живописи”…”1